Владимир Буров - Рай. Бин Фрай!

В качестве финального аккорда прозвучала песня Высоцкого:

– Копоть, сажу смыл под душем. Съел холодного язя. И инструктора послушал. Что там можно?

– Что нельзя? – В общем:

– Снились Дусины кленки цвета беж.

– И нахальные шпиенки с Бангладеш.

– Дусь, а Дусь! Может, я без заграницы обойдусь?

(Здесь и в других местах стихи Владимира Высоцкого)

Виктор от усталости после тяжелого боя с Немым Жи потерял сознание.

– Что с ним? – спросил Со.

– Бормочет чего-то, – сказал Бродский.

– Что-то про Синдром Доси.

– Дось, а Дось? Может я без этих шоу обойдось? – прошептал писатель.

– Что?

– Он очнулся, – сказал Со.

Далее, Виктор оглядывается и видит Ксе, которая только что вылезла из грязевого бассейна. Он вскрикивает:

– Ай-ай, – и опять теряет сознание.

– Что случилось? – спрашивает Высоцкий.

– У меня с ним свои счеты, – говорит Ксе, и направляется в душ. Капитанская Дочка идет в ванну на противоположной стороне.

Кто из них будет объявлен победителем, пока неизвестно. Борис сбросил с себя роль, как заключенный наручники.

– Как только этим занимаются актеры?! – спросил он. – Я едва вылез из-под стула.

В заключение, Иосиф Бродский прочитал свои новые стихи. Потом он сказал:

– Поэтому не надо кричать, как Марья Гавриловна после поцелуя в церкви:

– Ай, не он! не он! – и падать без памяти. Доказано уже, что это был именно он.

Так же как в Гефсиманском саду это был Он. Хотя можно думать, что и здесь не Того узнали.

Между тем к ресторану прибыл новый посетитель. Сидящие у костра ребята очень обрадовались. Даже Соло перестал стучать лбом в дверь, и подошел поближе.

Далее, прибыл ПП – Последний Президент. Он приехал на темно-синем Роллс-Ройсе. В последнее время он в свободное от основной работы время, писал детективы. Как Агата Кристи. Ну, а что здесь особенного? Другие короли занимались вышиванием. Писать детективы тоже интересно. И главное по образу и подобию в этом случае полагается темно-синий роллс-ройс. Пусть не кабриолет, а классика, но все равно приятно. Имея этот любительский комплект легко и приятно путешествовать. Да и говорить правду тоже можно с легким сердцем.

Как они прорываются в ресторан под руководством профессионального разведчика?

Вместе с ПП прибыла группа имиджмейкеров. В количестве двух человек. Они предложили зайти в ресторан с черного хода. ПП внимательно посмотрел в лицо памятнику Пели, и сказал, что очень похоже. Потом удивился целой аллее статных мужиков.

– Тридцать три богатыря, – сказал он.

– Должно было быть тридцать, – сказал второй имиджмейкер. – Просто люди всегда думают о масонстве, а здесь другая идея.

– Какая же еще существует в мире идея, кроме масонства?

– Ну, как же? Любовь. Тридцатая любовь Марины.

– А это ее любовники? – сказал ПП, осматривая добрых молодцев. Почему им стоит здесь памятник?

– Это не им памятник, – сказал первый имиджмейкер.

– А кому? – спросил ПП. И добавил: – Марине?

– Это памятник автору, – сказал Пел. А именно он был первым имиджмейкером. И показал на второго имиджмейкера. Которым был соответственно Сори.

– Извините, к сожалению, я не могу сейчас продолжать рассказ о штурме этого Зимнего Дворца. Тяжелым камнем легла на грудь Гибель Помпеи. Именно так в черновой версии назывался фильм:

– Вчера закончилась война. – Мои ребята Абель и Сид не участвовали ни в грязевом шоу, в том смысле, что не делали ставок ни на Ксе, ни на Капитанскую Дочку, не слушали они и трагедию Венедикта Ерофеева:

– Язычники. – Они в это время смотрели кино по своему маленькому телевизору:

– Вчера закончилась война. – Так довольно интересно. Но допущена серьезная ошибка. Не использован дар Достоевского:

– Красота спасет мир. – А это означает, что нельзя добавлять ради реальности ложку дегтя в бочку меда. Конец этого фильма именно и показывает, что такое была Гибель Помпеи! Конец – делу венец. Это не украшение, не корона на голове, а конец меняет и все остальное, и середину, и начала, и завязку, и развязку, и кульминацию. Все теряет смысл. Ничто уже не достойно повторения. Это, вообще говоря, коронный номер всех сериалов:

– Нет конца! Нет, соответствующего, как в американском боевике, ответа на несправедливость, на преступление. Ответ замазывается. Но конец вообще ужасен. Даже:

– Ужасающий.

– Нет в жизни счастья. Потому что его действительно нет. Нет в реальности. Зачем мы будем врать? Можно, конечно, сочинить мелодраму. Но это о настоящем, или о будущем. Но прошлое-то, – улыбаются авторы, – не вернуть. Если уж оно было таким печальным, то, увы, что с этим можно поделать? Ничего. Как только зафиксировать. Зачем? Ну, может быть, для того, чтобы в будущем, в светлом будущем не повторилась эта Гибель Помпеи.