Инна Гри: Короткие рассказы. О мечтах, изменах, потерях и находках

До побега ей казалось, что перемена была внезапной, но сразу после обрывки разговоров закружились в хороводе, выстроились в ряд и слились в невнятный гул раздражения и претензий.

– Что-то ты раздалась. В дверь-то проходишь?

Она перестала есть. Вернулась в прежнюю форму.

– Фу, какая худая. Иди, поешь что-нибудь, – Генри презрительно отворачивался.

«Понюшка табака – цена.

Краюшка солнышка – расплата.

Живое чувство —

Никогда – Не бьётся».

Всё цело. Только цепь порвалась. Притяжение исчезло, и цепь порвалась. Дженни дёрнула ещё раз, и слабое звено выпало. Выскочила в открытые ворота и понеслась прочь. Она бежала, и сильный ветер отсекал ненужные мысли, скорость сдувала лишнее, выстраивала вдоль дороги миражи прошлого, показывала забытые разговоры, поездки, идеи и желания, отвечала на вопросы:

– Разве я не охраняла дом?

– Охраняяяялаааа, – говорили обочины.

– Может, мои волосы были недостаточно длинными?

– Ерундаааа, – шелестели деревья.

– Наверно, я была слишком маленькой!

– Ты хорооооошенькая, – с шуршанием выгибался словами асфальт.

Обрывок цепи клацал и мешался. Дженни остановилась, наклонила голову, ошейник скользнул по мокрой шерсти и свалился в канаву. Девушка перевела дух и присела на корточки. «Иллюзии. Я тоже чья-то иллюзия». Сунулась носом под хвост – не всем понравится такой запах. «Впрочем, я не каждому позволю и под хвост заглядывать», – подумала она.

В очередной раз мысленно пересмотрела запись их единственного выхода в свет, на выставку. В тот день она была настолько лучше остальных, что ей присудили первое место, несмотря на шушуканье и заранее распределенные награды. Он гордился каждым её шагом, каждой ниточкой на её одежде; с умилением застёгивал сапожки и надевал шапочку.

Но больше он её не выводил. «Незачем, – говорил. – И так понятно, что ты лучшая. А пробиться все равно не дадут». И она верила. И никуда не ходила. Молчала и терпела.

«Удар, второй, – замри!

Молчи и слушай,

Слушай и молчи!

Вот это случай:

если бы не ты…»

**********

Дженни вернулась. Дом, милый дом. «Ctrl + Z» не поможет, надо «Ctrl + A и delete». Она сожгла мусорный ящик. «Это всё не моё. Я точно знаю, что складывала сюда только лишнее. Не буду разбирать», – решение пришло мгновенно и не нуждалось в аргументах.

«Сумка, ключи, документы», – три проверочных слова для любой поездки. «Ключи?» – Дженни вынула из сумочки ключи, подхватила с крыльца медвежонка, стряхнула налипшие осколки пропавших дней и не спеша пошла прочь. Хотелось оглянуться, привычно помахать рукой, но она удержалась. Идти стало легче.

Высоко-высоко в горах, куда не доходит ни одна тропа, живут мечты. Большие и маленькие, цветные и чёрно-белые, растрёпанные и пригожие, свежие и потёртые, – они порхают, веселятся, радуются, печалятся, но никогда не унывают. Время от времени каждая из них ненадолго пропадает, исполняется и возвращается назад.

Лишь одна – самая юная – прячется в уголочке, стесняется своей детской нескладности: что ни шаг – то синяк, что ни движение – то ушиб. То ногу подвернёт, то крылышком зацепится, то платье порвёт, то на что-то наткнётся.

«Никто меня не мечтает», – переживает она, – «Как же так? Неужели я лишняя? Разве я не нужна?»

Так она сидела и сидела и уже почти совсем зачахла, как вдруг кто-то из старших шепнул:

– Не жди Провидения, лети и сама поищи, чья ты.

Маленькая и слабенькая, потерявшая в унынии половину сил, она осторожно вышла на улицу. Поднявшийся тут же вихрь чуть не унёс её прочь, но принятое решение и намерение исполниться были такими прочными, что ветер мгновенно стих.

Какие только ошибки не делают люди, куда только не летят их мысли и слова. О чём только не подумают впопыхах или сгоряча; необдуманно или в отчаянии. Многозвучие выпущенных в эфир желаний перекрыл тоненький настрой печальной девы, она открыла своё лукошко с плюшками и принялась со всей непосредственностью доверчиво раздавать их на каждый зов. Волновалась, спешила и не заметила, как всё раздарила. Посмотрела на творение рук своих и расплакалась: торопливая исполненность не дала наполненности. Вместо удовлетворения и благодарности она услышала в свой адрес сетования и негодование. Одному было мало, другому – не то, третьему цвет не подошёл, четвёртому – фигура, пятому было слишком рано, шестому – поздно…

****

Домой мечта вернулась к ужину. В обеденном зале было шумно. По левую руку блестящее сияние сервированных изысканными яствами столиков мелькало огоньками радости, – за ними смаковали каждый глоток. Справа, за чёрно-белыми бесплодными столами, быстро поедали чьи-то жизни.