Владимир Козлов - Разбитый калейдоскоп. Современная версия «На дне»

– Фамилия никогда ещё не определяла будущее человека, – объяснила Александра Викторовна Пугачёву.

– Не скажите Александра Викторовна, – возразил ей Емельян, – если у Анастаса Ивановича Микояна есть авторучка с желанным пером, он нарисовал будущее своей фамилии. Или взять Абдарахмана – 1, он тоже не забыл в Эмиратах про свою родню. А про Авраамиев, я вообще молчу. Их развелось, с бронзового века, как головастиков у нас на Сенном болоте. А Пугачёва я знаю одного Емельяна.

– Академик известный есть Пугачёв, – подсказал ему Золотов.

– Но ведь не Емельян же? – бросил ему Пугачёв.

– Искренние мои пожелания для всех вас ребята, чтобы вы не ограничивались средним образованием, а закончили высшие учебные заведения. Знания необходимо получать в полном объёме, – сказала преподаватель.

Она посмотрела на отрешённо сидящего, на пожарном ящике для песка Родиона.

Он втихомолку жевал батон и запивал его крюшоном. Его не интересовала экскурсия и тема выбора профессии.

– Родион, подойди к нам поучаствуй в полезной дискуссии? – пригласила, она Пухова.

Прожевав батон и сделав глоток из бутылки, он нехотя подошёл к кругу ребят.

– Я оттуда хорошо вас слышу, – показал он на ящик, – а если каждый пойдёт в институты, то дома строить некому будет. У меня отец пять классов закончил, работает бригадиром каменщиков, а какие дома строит, просто загляденье.

– Но ведь Родя можно быть строителем с высшим образованием, – убеждала его Александра Викторовна.

– Не уговаривайте меня, я себе уже давно застолбил профессию, буду пожарником или водолазом. Они всех меньше работают, – сутки отдежурили трое дома, итого десять трудодней в месяц. Не жизнь, а малина.

– Теперь мы уже знаем, кем у нас Родион будет. Он, оказывается, давно определился в своём выборе. Ему по нраву героические профессии, связанные с риском для жизни, – в голосе учительницы явно проскальзывала шутливая интонация.

Одноклассники знали, что совсем недавно он грезил работой банщика в женском отделении городской бани. Он всем, не скрывая, делился своей голубой мечтой, к тому – же этой зимой его сняли работники типографии с дерева, откуда Родион через запотевшие стёкла пытался сфотографировать фотоаппаратом Смена голых женщин мывшихся в бане. Папарацци из него в тот день не получился, ему засветили плёнку и передали в руки милиции вместе с фотоаппаратом.

– Ой, я сейчас упаду, держите меня, – засмеялась Лера Шилова, – да тебе водолазный костюм нужен для того, чтобы ляжки женские под водой на пляже рассматривать.

– На твои кривые ноги если насмотришься, то спать ночью не будешь, – съязвил ей в ответ Родион, – я лучше тебя на Мочальном острове подловлю и ко дну к батюшке Нептуну в гарем сдам. Он мне за тебя может щучьей икры отвалит граммов десять.

Он скосил лукаво глаз в сторону Шиловой, заметив, что она от обиды надула щёки, и недобро сузила глаза.

– Можно конечно с Нептуном поторговаться ещё граммов на пять, – успокоил он её, – но я сомневаюсь, что ты потянешь больше десятка. Но мне на бутерброд с хлебом хватит и этого.

– Идиот с латаной головой, – вспыхнула от обиды Шилова, – у меня ноги не кривые, а точёные и на Мочальный пляж я не хожу. И никаких Нептунов в Волге не водится.

– Всё равно уволоку тебя на дно. За твою утопшую душу ОСВОД мне даст премию десять рублей и бюро ритуальных услуг двадцатку отстегнёт.

Родион все свои планы высказывал Шиловой с серьёзным видом. Она поверив в его намерения, немного встревожилась, но Лерка на язык была тоже остра, и его она часто заставляла замолчать.

Их перепалка всех развеселила.

Александра Викторовна встала с сиденья и отошла к другим ребятам, предварительно сказав, Родиону и Лерке, чтобы они вели себя, как взрослые люди, а не как дети.

Но Шилова распалилась не на шутку. Дождавшись, когда учительница пересела на другое место, она словно кошка подкралась сзади Родиона. И начала выпускать свои когти:

– Пухов, а у тебя не бывает такого ощущения, что ты себе не чирку отморозил, а голову, на которую в раннем детстве упала коровья лепёшка.

Родиона её ехидная реплика нисколько не смутила. Он покрутил ей пальцем у виска и сказал:

– Неумная ты Шилова. Мне и яблоки на голову падали, как Ньютону по нескольку раз, когда я ваши сады шерстил. Придёт время и на меня наитие грандиозное найдёт. Будешь бегать за мной по пятам, просится ко мне на работу в НИИ. Я тебя даже уборщицей не возьму.

– Это почему? – спросила у него Нина Жигунова.