Владимир Козлов - Разбитый калейдоскоп. Современная версия «На дне»

– Ты враг народа, ты замахнулся на колыбель революции. Ты белогвардеец, прикрывшийся пионерским галстуком. От тебя корниловщиной пахнет, – хрипел он. Снять немедленно надо с него пионерский галстук.

Эти слова тогда больно задели Павла. Он схватился своими маленькими руками в руку историка и вонзил у всех на глазах свои острые зубы в единственную волосатую конечность Нестерова, от чего тот на весь зал матерно выругался, а потом заголосил, что есть силы, и отпустил галстук Павла.

Павел оттолкнул его и бросился к дверям, но ему вход перегородила дородная учительница пения Рима Владимировна. В школе все её называли Зыкина. Она своим телом перекрыла двойные двери, сделав стойку футбольного вратаря. Павел мешкать не стал, он изловчился и бросился ей в ноги, пытаясь беспрепятственно проскользнуть между них. И у него бы получилось это, но ей на помощь подбежал завуч, схватив мальчика за ноги. Павел не видал, кто его взял за ноги и тащил назад в зал. Он брыкался, как мустанг и иногда его удары достигали цели. В пылу борьбы Павел схватился за накладной карман юбки певички и сам того, не ведая, дернул за него так, что он ей и карман порвал и содрал с неё юбку, заставив Риму показать всей школе огромные василькового цвета рейтузы – парашют.

Стены школы задрожали от хохота, смеялись не только школьники, но и некоторые учителя. Рима Владимировна залилась от стыда краской, затем подобрала быстро юбку с пола и в развалку заспешила в учительскую. А юркий Павел, воспользовавшись секундным замешательством, вырвался из цепких тисков завуча, и рванул по лестнице на первый этаж. Выбежав раздетый на улицу, где лежал уже снег он, не глядя под ноги, запнулся об обрешётку, для чистки обуви и рыбкой съехал по лестнице парадного входа. Павел быстро поднялся и влетел на всех парусах опять в школу. Раздумывая куда можно спрятаться, он забежал в кружок духового оркестра. Там находился руководитель кружка его тёзка Павел Алексеевич Василенко и Стас Толкачёв. На свободном стуле около Стаса на газете лежала целая гора пирожков.

Василенко прекрасно знал, что Паша отлично играет на трубе, и при каждой встрече старался его переманить с джаза к себе, обещав для него персонально приобрести настоящую помповую трубу чешского или немецкого производства. Но выдувать на демонстрациях марши и играть на смотрах художественной самодеятельности Ивана Сусанина Глинки, ему было не в радость.

– Павел Алексеевич, вы ко мне? – спросил его руководитель.

Он намеренно всегда Павла называл по имени и отчеству, давая понять, что относится к нему с большим уважением.

– Нет, я до Стаса.

Стас сидел за барабанами и аппетитно поглощал пирожки. К Стасу он был привязан с первого класса. Ему нравился этот здоровый и спортивный парень, который зачастую на переменах сажал Павла себе на плечи и носился с ним по школьному коридору, так, что у маленького Паши дух захватывало.

Стас был весел и остроумен везде и всюду, будь то спортивная площадка или трагический фильм в кинотеатре. Он любому мрачному скептику мог поднять настроение. Увидав взмыленного Павла, он встал со стула, улыбаясь, подошёл к нему и протянул пирожок. Пирог был с капустой и ещё тёплый. Пашка незамедлительно запихал себе его в рот.

– Что галопом по Европе проскакал? – спросил он.

– Культя сказал, что я враг народа и отпрыск белогвардейца Корнилова. А я за это его укусил и с Зыкиной стащил юбку, – прошептал он тихо, чтобы музыкант не слышал.

– Так это рёв стоял по этому поводу в школе? – спросил игриво Стас.

Павел разговаривал со Стасом тихо и поглядывал иногда на руководителя духового оркестра, но тот не вникал в их разговор, занимаясь своим делом.

– Да, но первый заревел Мишка Культя, а потом все остальные, – ответил на последний вопрос Стаса Пашка.

– Не унывай, всё обойдётся. Посидим здесь пока не съедим все пирожки. Поверь мне, тебе за это ничего не будет. У нас не царские времена. Погоди ещё сами прибегут к тебе вину заглаживать.

– Никто не придёт. Зыкиной я юбку порвал, а у неё она единственная. Мне Индюк, – её сосед рассказывал, что она покупает две одинаковые юбки сразу. Потом приносит сшивать их, его матери. У неё попенгаген, как Медведь – гора в Артеке. Я на неё в прошлом году целый месяц смотрел, – они точно близнецы.

– Я не понял на кого ты смотрел на задницу Зыкиной или на гору? – спросил Стас.

– Конечно на гору, – ухмыльнулся Павел, – а на жопу певички я с первого класса наблюдаю. Наверное, она дудит сильнее, чем я на трубе играю. Муж с кровати точно падает. Вот кого Павлу Андреевичу надо в духовой оркестр записывать, а она с баяном по классам ходить.