Павло Кобель - Сантехник

– Сыночка, – сказал ему на это отец, – кого только черт ни приносил в наше село. Люди со всего света приходят сюда в поисках чего-то нового, но вскоре понимают, что самогон везде одинаковый. Они набираются как свиньи, а утром обнаруживают, что настоящее еще хуже прошлого. У них могут быть чистые волосы и кожа, но они ничем не отличаются от наших односельчан.

– Однако! – смело возразил отцу Ромуальдыч.

– Когда эти люди видят наше жнивье и бегающих по нему кур, свиней и женщин, они говорят, что хотели бы остаться здесь навсегда, – продолжал отец.

– А я хочу повидать другие земли, посмотреть на других женщин и свиней. Ведь эти люди только так говорят, а сами никогда не остаются у нас.

– Для учебы нужны деньги. А на наш трудодень деньги хрен когда выдадут. Нашему брату, чтобы получить толику денег, надо сначала состариться и стать пенсионером.

– Что ж, тогда стану пенсионером, – сказал Ромуальдыч.

Ничего не ответил отец, а наутро вручил ему мешок с салатного цвета бумажками, на которых тут и там печатными латинскими буквами было написано что-то не совсем латинское.

– В огороде однажды нашел. Должно быть, с неба упал. Знающие люди говорят: деньги. Если правда, купи себе ботинки с калошами и ступай по свету учиться, пока не выучишь, что наша хата на краю села – самая крайняя, а ядренее наших баб нет и в Голливуде.

И когда он благословлял сына, тот по глазам его понял, что и отца, несмотря на годы, неодолимо влекут эти самые неядреные голливудские бабы, как ни старается он заглушить эту тягу, утешаясь с женой, двумя снохами и соседской свиноматкой Даздрапермой, чье диковинное ненашенское имя расшифровывалось всего-навсего, как «Да здравствует Первое мая!».

Небо на горизонте медленно и сурово наливалось багрянцем, как граненый стакан свежевыгнанным самогоном, а потом взошло солнце. Вспомнив сказанное отцом, Ромуальдыч развеселился: он уже повидал множество женщин и свиней, из которых, впрочем, ни одна не могла сравниться с той, с которой через два дня он встретится вновь. У него есть куры, и зипун, и книга, которая хороша тем, что ее всегда можно обменять на другую, а то и. просто сдать в макулатуру. А самое главное – исполнилась самая его заветная мечта! Он стал пенсионером. Правда, пенсии с тех пор он ни разу не получил, но регулярные обещания Президента довести ее до прожиточного минимума, и тогда уже, наконец, выдать, греют душу почище любого самогона. А когда ему надоест ждать, всегда можно зарезать кур и отправиться бомжевать в большой город, в Малоярославец, к примеру. А если когда-нибудь надоест плавать в собственном дерьме в вокзальном закутке, к тому времени он узнает, есть ли на свете другие города, кроме Малоярославца и Москвы, другие способы найти пищу, кроме вокзальной урны.

«Не знаю, как бы мне удалось прожить без демократии», – подумал Ромуальдыч, глядя на восходящее светило.

В своих мысленных извилистых странствиях он всегда предпочитал не придерживаться какой-то одной извилины. Мир огромен и неисчерпаем, и стоило Ромуальдычу хоть ненадолго предоставить мыслям самим выбирать дорогу, на ней непременно встречалась какая-нибудь колдоебина. Только вот сами мысли не понимают, куда прут, им ничего не стоит полезть из ушей или вдруг кинуться сдуру в спинной мозг.

«Может быть, они правы, – думал Ромуальдыч. – Ведь я и сам все время норовлю залезть поглубже в карман, когда вспоминаю о бабке ПБОЮЛа».

Он взглянул на небо, прищурился – выходило, что до обеда, как всегда, еще далеко. Надо бы попробовать обменять Ландсберга на какую-нибудь другую книгу, полегче, скажем, на Сканави, да еще начать мысленно готовиться к встрече с бабкой ПБОЮЛа. О том, что его уже опередил десяток-другой деревенских, он не думал.

«Какая-нибудь щелочка и для меня найдется. Жизнь тем и интересна, что в ней часто понимаешь, куда попал, только когда взад уже дороги нет».

Он вспомнил, что в их селе недавно поселилась матушка Анджела, которая умеет толковать сны, и даже выпустила недавно в издательстве «Рипол классик» брошюрку под названием «Десять тысяч снов, приснившихся на толчке, и их толкование». Вот пусть и растолкует, что значит этот самый, как его, сон, приснившийся ему уже дважды.

Матушка провела гостя в заднюю комнату, отделенную от столовой глухой металлической дверью, наверное, чтобы запахи не смешивались. В комнате стояли друг напротив друга два унитаза, выписанные из заграницы, а на стене висела схема подачи воды в помещение, на случай, если ее когда-нибудь подадут.