Павло Кобель - Сантехник

Деда звали Ромуальдыч. Сумеркалось, когда, поев щец, он вышел из развалин своей хаты на самом краю села, чтобы вдохнуть густого пряного воздуха, принесшего со свежеунавоженных полей запах будущего урожая.

Пройдя через носовые отверстия, гортань, мимо селезенки дальше вниз, запах пробудил ответную волну: что-то подкатило к горлу, и вместе с негромким раскатистым звуком дед ощутил прилив к голове неясной жидкости.

Одновременно возникло щемящее чувство в нижней части живота, и дед начал медленно расстегивать штаны тремя мозолистыми пальцами: большим, указательным и средним. Горячая струя ударила в землю, образовав на месте падения небольшую лунку. Рядом с лункой Ромуальдыч заметил крохотный зеленый росток и, побоявшись повредить ему, отвел струю в сторону, едва не зацепив правый лапоть.

Журчание привлекло до того беспорядочно бродивших по двору кур, и они столпились вокруг, кося маленькими глазками то друг на друга, то на деда. Ромуальдычу вдруг подумалось, что куры – скотина хотя и мелкая, но многое понимающая, в том числе про человека. Однако, поразмыслив над этим еще немного, он сообразил, что, может быть, дело обстоит как раз наоборот – это он научился жить их привычками, думать их мыслями, и что им, скорее всего, просто хочется пить.

Одна из кур, рябая, та, что в прошлом году снесла какое-то странное яичко, которое дед, как ни бился, так и не сумел разбить, нацелилась клювом в направлении зеленого росточка. Дед ловко ударил ее носком левой ноги в сраку и подивился, что за какие-то пять минут второй раз спасает от гибели неведомое невзрачное растеньице.

Застегнув штаны, Ромуальдыч вернулся в хату и, удобно устроившись на обломках русской печи, провалился в небытие. Сон, приснившийся ему, был все тот же проклятый сон, и опять Ромуальдыч в нем ни хрена не понял, хотя очень старался, и от умственного напряжения у него даже заболел копчик.

Проснувшись, дед долго лежал с открытыми глазами, но так ничего и не разглядел. Тогда он повернулся на спину и через большую щель прямо у себя над головой увидел солнце, стоящее уже довольно высоко, и по этому признаку заключил, что проспал довольно много.

Ему вспомнилось, как год назад он ходил в райцентр сдавать куриное перо.

Тогда ему посоветовали одного предпринимателя без образования юридического лица, который оказался столь недоверчив, что требовал, чтобы кур ощипывали прямо у него на глазах.

Ожидая своей очереди, Ромуальдыч читал трехтомную физику Ландсберга, которую выменял пару лет назад у заезжего библиотекаря на две тачки куриного помета. Слова были ему неинтересны, и он их пропускал, зато подолгу и с наслаждением разглядывал диковинные значки, из которых состояли формулы.

– Вот не знала, что здешние крестьяне столь образованны, – раздался вдруг неподалеку скрипучий женский голос.

Подняв голову, он увидел немолодую женщину с разбросанными по лицу отчетливыми следами былой красоты.

– Куры научат большему, чем любая книга, – отвечал ей дед, – они несутся и гадят по всей округе.

Так слово за слово они разговорились и провели в беседе целых два часа четырнадцать минут и тридцать одну секунду. Женщина рассказала, что приходится ПБОЮЛу двоюродной бабкой, что жизнь у нее скучная, и дни похожи один на другой как две куриных какашки. А Ромуальдыч рассказал ей, что не бывает двух одинаковых куриных какашек. Каждая из них имеет свою особую форму, свой запах и цвет, многое также зависит от освещения и от того, что в данный момент происходит в душе смотрящего. Он был рад неожиданной слушательнице и так увлекся, что начал чертить на песке те самые значки из книги и сильно воодушевился, увидав, какими похожими они у него выходят.

– Где ты всему этому выучился? – удивилась бабка.

– Где все, там и я, – ответил дед. – На заднем дворе школы, где я учился, было много всякой живности.

Ему было досадно, что она его перебила, и он, торопясь и захлебываясь словами, стал рассказывать дальше. С куриного он перешел на утиный помет, потом на индюшачий, а она слушала его, раскрыв рот, и все пыталась пошире распахнуть свои маленькие подслеповатые глазки. Время текло незаметно, и Ромуальдычу хотелось, чтобы день этот никогда не кончался, но тут вышел из лавки ПБОЮЛ и, ткнув кривым пальцем в четырех несушек, коротко бросил:

– За деньгами приходи через год.

Предназначенное расставанье обещает встречу впереди. Дед радовался предстоящей встрече и в то же время тревожился: а вдруг бабка уже давно померла. Много ведь всякой пернатой живности проходит через их двор, какой-нибудь из петухов вполне мог ее затоптать.