Александра Заскалето - 10+1. Рассказы о вымышленных людях в невымышленных местах

Я не понимал ее. Как я мог ее понять?! Как?! До этого, когда она делала тату, когда мы ходили в кино, гуляли по ночам, ездили на море, я думал, что понимаю ее, что помогаю ей, иногда, обнимая ее и крепко прижимая к себе перед сном, я даже думал, что смогу ее спасти. Дурак…. Сейчас я точно знаю, что никогда ее не понимал и никогда не смог бы понять. Ее смог бы понять только тот, кто оказался в такой же ситуации.

Когда времени осталось совсем немного, она ушла. Сказала, что теперь должна остаться одна, как собака, которая умирает в одиночестве. Я не знаю, куда она потом направилась и не знаю, когда точно она умерла. Знаю только, что ее тело нашли на берегу моря, на одном из пляжей, за городом. Примерно через месяц после того, как мы расстались. На похороны меня пригласили ее родители. Она написала им обо мне перед смертью и дала мои координаты. Они поблагодарили меня, что не оставил ее одну. Я им рассказал, как она была счастлива незадолго до смерти, как мы ездили в Испанию, и что она смогла воплотить хоть одну свою мечту. Вот и всё.

***

– Денис, спасибо, что так подробно все рассказали. Но у меня к вам еще есть один вопрос: почему вы все-таки перестали заниматься татуировками? Перестали сами их делать?

– Да, дура ты, раз ничего не поняла. Я тебе тут душу изливаю, а ты ни хрена не въезжаешь.

– Вы поймите, ваша Луна – это уже отшумевшая история – труп девушки на пляже с необычной татуировкой и ваши краткие рассказы о том, что вы автор этой тату – об этом не писал только ленивый. Меня же попросили написать о том, как вы живете сейчас, чем занимаетесь и планируете ли вернуться в бизнес.

– Ты еще и бессердечная дура. Короче, передай своей газете…. Ааай, лучше дай сюда диктофон, я сам им скажу – «Идите в жопу, господа редакторы. В бизнес я не вернусь, ничем сейчас не занимаюсь. Салон мой работает, а я нет». Пока вам.

– Ты ветер? – похлопала она его по спине, прежде чем спросить. Он повернулся и стал смотреть на нее, потому что знал, что она будет говорить красиво. А за его спиной заходило солнце, и она смотрела на этот закат, как на самую восхитительную вещь, которую когда-либо видела в жизни.

– Это вопрос?

Помолчав минуту, она ответила:

– Нет. Ты – ветер….

– Почему?

– Ты не боишься.

– Чего не боюсь?

– Ничего не боишься… Ты – ветер, ты не боишься, – повторила по привычке она. – Не боишься ничего: ни людей, ни машин, ни зверей, ни птиц…, ни домов, ни гор, ни морей…, ни прошлого, ни будущего.

– Нет, я не ветер, я боюсь.

– Чего же?

– Просыпаться один, засыпая с тобой. Я боюсь тишины и закрытых дверей, я боюсь долгих снов и бессонных ночей, я боюсь нарушать твой нестойкий покой.

– Не-е-ет, ты – ветер. Ты свободный.

– Свободный? – улыбнулся он.

– Свободный. Ты летаешь…, иногда даже паришь, можешь как по щелчку или по команде забыть обо всем и наслаждаться моментом, несясь, очертя голову, навстречу событиям, навстречу самой жизни, навстречу самому себе. Ты свободный, как и он. Ему на всех и все плевать, он абсолютная сила, он ломает все преграды: существенные и не существующие, его ничего не сдерживает…, и тебя тоже.

– Нет, я не ветер, я не свободный, а очень даже занятый, – сказал он.

– Чем же?

– Твоей нежной душой… Красотой твоих глаз, глубиной твоих чувств, сладким запахом роз, когда пахну тобой. И копной золотисто-медовых волос, «с новым днем» для которых всегда я шепчу.

– Ты – вееетер, – засмеялась она. – Ты веселый и озорной, ты можешь подшутить над кем угодно. Для тебя нет авторитетов, для тебя все равны. – Она протянула свои руки и обхватила ими его лицо, а затем убрала их, чтобы добавить грустно. – Ты – ветер. Ты ничей… и ты бессмертный.

– Нет, я не ветер, я твой и я смертный.

– Зачем?

– Затем, что люблю: твою грусть и тоску, и такой редкий смех, и обиду на всех, справедливую боль, и когда вместо сахара сыплешь мне соль, и когда в сотый раз о прощенье молю.

В ее глазах застыли слезы. Он не хотел видеть, как они покатятся по ее щекам, и знал, что она тоже не хочет, чтобы он это видел. Поэтому он обнял ее крепко и начал нежно гладить по волосам и шептать на ухо одно слово «люблю, люблю, люблю, люблю», снова и снова, много-много раз. Он знал, что она не услышит, а только почувствует, как он шевелит губами в одном и том же порядке, но ее это успокоит. Когда она умиротворенно вздохнула, он отодвинулся, чтобы увидеть, что она ответит на его вопрос.

– А кто же ты? – спросил он с интересом. Но она снова погрустнела. Затем, вздохнув, «сказала»: