Ольга Покровская - Соперницы

Предупредительность мальчишки в белой форменной тужурке, тащившего мою сумку, закончилась ровно у лестницы, ведущей на самый нижний этаж, то есть в отделение кают третьего класса. Изысканные манеры и почтительная вежливость, которую он рьяно демонстрировал пассажирке, введенной на борт самим Голубчиком, слетели с него в мгновение ока, губы скривились, даже походка стала какой-то развинченной. Он, морща нос, прошествовал по коридору, толкнул ногой дверь, проворчав: «Пришли, что ли?», бросил сумку на пол и вышел, не дожидаясь ответа.

Каюта была маленькой, узкой и длинной и походила на пенал Раскольникова. На вытяжке администрация, видимо, сэкономила, и обитатели нижней палубы могли без труда определить по запаху, каким будет сегодня фирменное блюдо в ресторане наверху. Наверняка этими райскими условиями я обязана пронырливому сучонку-секретарю, которому Голубчик поручил уладить вопрос о моем размещении. Ушлый парень срубил, должно быть, лишнюю сотню баксов, в отчетности написав, что поселил меня во втором классе.

Я с размаху плюхнулась на застеленную узкую полку – мое ложе на время круиза. Настроение резко испортилось. Шикарная поездка – предмет зависти однокурсниц – вдруг показалась тягостной каторгой. Теперь две недели мотыляться по этому гребаному кораблю, ни в одно кафе не зайдешь – даже на чашку кофе денег не хватит, и любоваться на всех этих хмырей с толстыми кошельками и их обнаглевших баб, да еще терпеть презрительные гримасы обслуги. Еще неизвестно, к тому же, каким там фруктом окажется почетная гостья Голубчика, к которой меня приставят бесплатным приложением. Впрочем, не бесплатным, конечно. По итогам путешествия мне нехило заплатят, надо почаще себе об этом напоминать. Да и кто знает, как сложится жизнь, может, я так замечательно себя проявлю, что Голубчик возьмет меня куда-нибудь на постоянную работу. Или действительно отыщется тут щедрый и не слишком омерзительный кавалер. А что? Разве хуже я любой из этих разряженных блядей? А может быть, сам Анатолий Маркович? Чем черт не шутит?

Я подошла к зеркалу и придирчиво всмотрелась в собственное отражение. Фигурой уж точно бог не обидел, девяносто-шестьдесят-девяносто, все как надо. Глаза… Нормальные глаза, довольно большие, и цвет необычный – фиалковый, как у Элизабет Тейлор. Нос небольшой, губы вот подкачали – пухлые какие-то, впрочем, говорят, это признак страстного темперамента… Я откинула голову, плавно перебрасывая длинные русые волосы с плеча на плечо. Эффектно, ага. Особенно если на открытом воздухе, да в солнечном свете, чтобы пряди заиграли разными оттенками. Ну, хороша, хороша, еще одеться б получше…

Выше нос, Алена Игоревна, кукситься некогда, ты у себя одна. Мамочка, бедная, умерла от рака полтора года назад, а папуля, бухающий без просыху с новой сожительницей в родном Кирове, не в счет. Заботиться о тебе некому, так что дерзай, дорогая, а там еще посмотрим, кто перед кем понты кидать будет.

Из соседней каюты раздались голоса. Слышимость в этом клоповнике оказалась превосходная, будто невидимые собеседники разговаривали ровно за моей спиной.

– Скоты! – гневно бурлила женщина. – Я не могу работать в таких условиях. Я им не прачка и не горничная, мне нужен воздух. От этого угара у меня сядет голос. Пусть тогда Голубчик сам выступает.

– Наташа, ну выйди на палубу подыши, что ты нервничаешь? – сипло отозвался ее собеседник.

– Подыши? – вскинулась тетка. – Прекрасно! Спасибо за ценный совет! Помощи от тебя как от козла молока.

– А что я, по-твоему, должен сделать?

– Что? Действительно – что? Экая задача! Скажем, пойти к управляющему, потребовать, чтобы нас переселили в другую каюту. Кулаком по столу стукнуть, наконец!

– Какое право я имею что-то у него требовать? Я здесь никто…

– Ты всю жизнь никто! – радостно констатировала моя соседка. – Никто, ничто и звать никак.

По грудному поставленному голосу я догадалась, что это та самая толстая хабалка, что отчитывала нерасторопного мужа, затерявшегося в толпе перед отплытием теплохода. Супер! Еще и с соседями повезло, всю дорогу слушать их перепалки. Неплохо бы отомстить им как-нибудь ночью страстными стонами, но это вряд ли. Я девушка одинокая, скромная, в свой пенал никого не приведу. А если уж подыщется кто достойный, пускай на свою территорию приглашает, заодно и проверим, не притаилась ли там законная супруга.

Концерт за стенкой меж тем продолжался.