Елена Николаева-Цыганкова: Чудеса во всём. Сборник сказок

И решил наградить Плимаса, узнав, что тот собирается женится, наделом земным с лесными угодьями.

Решил, да тут же бумагу и написал. И отходил по той бумаге богатырю надел с Глухим Лесом.

Плимас был очень рад такому подарку-награде. Он уже представлял себе вместо дремучего и темного Леса большое ржаное поле все-все в маках и васильках, а за полем лес, но не такой, как сейчас – страшный, а светлый, звонкий, сосновый, пронизанный солнечными лучами насквозь. А по полю бежит к нему Семерина, а вот и дети наши бегут, и увидел детвору, которая наперегонки бежала к нему, смеясь и радуясь отцу. Всё это за мгновение представил Плимас. Очень мечта эта яркая пришлась ему по душе.

Поклонился низко он князю и воеводе. Поблагодарил их от всего сердца за доверие и за честь, которую ему оказали.

А пир продолжился почти до полуночи. Ну тут и ночь наступила, и разошлись ратники по своим домам.

И Плимас вернулся в отеческий дом, когда уже звезды сияли в небесной выси.

Мать его еще не ложилась. Ждала. Сердцем чувствовала, что сын появится.

Потихоньку прошел Плимас в дом, боясь разбудить мать. Но увидев, что мать сидит на лавке у печи, подскочил к ней, схватил на руки, закружил её по дому, рассмеялся звонко, расцеловал её.

– Мама, матушка, милая моя, к тебе должен быть заехать в первую очередь, прости, что так поздно вернулся. Но ты ведь знаешь, что и к Семерине хотелось мне заглянуть, да к князю во двор тоже надо было явится.

– Неужто, сынок, я виню тебя? – удивилась мать. – Дело молодое твое и понятное, а князя не уважить нельзя, ты прав. А я тебя всегда дождусь. Я же матушка твоя, а материнская доля такая и есть: ждать, верить, надеяться да любить. Так что не печалься зря, сынок.

Почти до утра сидели мать с сыном рядышком. Все наговориться не могли, да насмотреться друг на друга. Рассказал ей сын про походы свои, про подарки княжеские и награды полученные, про Семерину тоже сказал, и добавил, что заметил в девице какие-то непонятные ему новые взгляды, в которых царила не то чтобы отчужденность, но какая-то холодность и надменность.

Матушка поведала ему историю своей жизни без него. А про Семерину сказала, что после отъезда Плимаса в поход ратный все заметили изменения в девице. Особенно её родители. Потому как скотина, которую раньше кормила и поила Семерина, криком стала кричать, только стоило Семерине зайти в хлев. Не давали коровы ей молока, козы разбегались в разные стороны, кони лягались. Но потом родные решили, что так на Семерину подействовал твой отъезд в поход и переживания её. И не отправляли её больше к скотине ни на дойку, ни для кормления её.

– Знаешь что, сынок, давай-ка мы проверим твою суженую, – сказала мать, пытливо смотря на Плимаса, – есть у меня травка, называется сон-трава, если её выпить в полнолуние, да сказать в полночь Семерине: «Явись в истинном облике», то может и увидим, кто завладел душой девицы. Если же нам всё кажется, то и бояться нечего, Семерина останется собой, а уж если кто принял вдруг облик её, то уж он тут же покажется-явится.

Задумался Плимас. Глубоко задумался. Сидел, тер лоб, переживал, за Семерину, за себя, за матушку, за родителей девицы. Всё ему казалось, что неправильно что-то сделано им. Да и поить Семерину сон-травой ему не хотелось.

И тут ему пришла мысль о том, что надо начать как раз с Глухого Леса. Ведь там они расстались с Семериной перед его походом с воеводой.

За эту мысль он крепко ухватился.

Сказал матери, что пойдет прогуляется по росе, подумает ещё, зайдет в Лес Глухой, может там находится разгадка тайны взглядов отчуждения его суженой. Обнял он мать напоследок и вышел из дома.

Пичуги на все голоса славили рассвет. Солнце еще не встало. Природа просыпалась от ночного сна. Густой утренний туман висел над полем, заползая местами в Глухой лес.

Покусывая травинку, в раздумьях глубоких Плимас дошел до леса. Оглянулся на поднимающееся солнце, попросил его помощи. Солнце будто услышало призыв, и поднялось над горизонтом, давая силу надежды.

Вот и тропка наша, вглядываясь под ноги, думал Плимас. Вот и елки наши, под которыми ежи любят дремать.

Ооооо, а это что такое? – удивился Плимас, увидев избушку на курьих ножках, стоящую за елками. Кто построил это чудо-чудное?

Подошел поближе. Обошел избу со всех сторон. Избушка была маленькая, аккуратная, в оконцах избы висели занавески цвета юного весеннего неба. И очень напомнили ему сарафан его Семерины. Именно в таком одеянии она провожала его.