Владислав Андреев: Красная роза. Мысль имеет уникальное свойство быть реальностью

После, он добавил:

– Это не мои слова, это написано на плакате. С этими словами я полностью соглашусь, мой друг. И вам советую придерживаться ими на протяжении всей жизни, иначе в конце пути неизбежно ждет крах.

Во мне присутствовало смятение. Одновременно он мне нравился из любопытства, и раздражал высокой осмысленностью. Видимо, мой эгоизм, не позволял полностью принять разумного человека, тем самым все более запутано сказывалось на ощущениях при общении с ним. Борьба с самим собой неминуемо ждала подходящего момента. Мне было стыдливо признать чувство того, что собеседник выше разумом, чем я. Мораль. Скверная мораль. Собственная нравственность и вежливость к людям. Нахлынувшие размышления я приписывал к усталости и навалившихся проблем. Стойкость тщеславных чувств пока вели в счете, но игра не окончена. Нелепое сравнение затмилась в голове.

– Петр! – после паузы назвал свое имя биолог и протянул мне руку.

– Дмитрий. То есть вы хотите сказать, что человек должен всегда к чему-то стремиться?

– Представьте себя в ситуации, в которой вы не имеет цели.

Выдержав секундную паузу, он продолжил:

– Представили?

Я немного задумался, и нехотя представил простую картину.

– Представил.

– Теперь ответьте мне, зачем вы это сделали?

Вопрос вызывал во мне недоумение, внутренний цинизм опережал уважение к биологу на достаточном расстоянии. Мне показался вопрос наиглупейшим. Осталось капля желания продолжать разговор. Статистически сотый процент может опередить все остальные, ежели этот никчемный процент окажется в действии неосознанно. Без малейшего смущения я ответил с критической иронией, намекающий о глупом вопросе.

– Потому что вы меня попросили это сделать! Что за глупость?

– Вы сами себе создали проблему. Удивительно, что вы вообще видите меня…

Речь странного мужчины заставило волнение отобразиться во внешнем виде. Он говорил уверено и серьезно, отчего меня окутали мысли сомнения в самом себе. Игра задела высокое самолюбие, и неприятные фразы, несли оскорбительную смысловую нагрузку.

– Что? О чем вы…? То есть… Что это еще за ирония такая? – негодование выразилось в вопросах. Из раздражительности, я желал скорее получить ответы. Биолог держал меня в напряжении, он был загадочным, что только усугубляло мое положение.

– Удивительно, что вы находитесь здесь, а не за той дверью, у психиатра, мой друг!

Загадочность неприятного мужчины обратила неприязнь в восхищение. Что может быть неприятнее, как невыносимо больные уколы в места собственной запутанности? Узел запутанных ветвей, которые появились впоследствии пути трудной жизни. Это невероятное умение отыскать его, при помощи двухминутного общения. Следом уколоть и остаться нераскрытым. Зачем? Зачем он так делает? В секунды размышления и негодования мой мозг успевал спросить сам себя. «Зачем?» Ведь я не причинил ему никакой моральной боли… Я бы мог применить грубую физическую силу, колющая боль окутала меня в собственные сплетения, мышцы сковались, став неподвижными.

Вопросительный взгляд охватил грубое мужское лицо биолога. Разуму находился в замешательстве, поэтому желание получить скорейшего ответа достигло пика.

– Вы можете мне объяснить, о чем говорите?

– Конечно, могу… мой друг! – радостно ответил он.

Наступила небольшая пауза.

– Ну же! – нетерпеливо ждал я.

Старый мужчина с хрипом набрал воздух, поправил очки, и связал кисти в замок.

– Люди склонны обвинять друг друга, когда что-то идет у них не так. Даже не попробовав посмотреть на себя, оценить ситуацию, и дать оценку своим действиям. Одним словом, это называется рефлексия. Вдруг, ты сам же виноват в собственных ошибках? А почему вдруг? Это на самом деле так и есть. Я задал простейший вопрос, который ввел вас в заблуждение. Вероятно, вы меня сейчас посчитаете виновным, однако это не так. Я вас попросил лишь представить, и вы это сделали. Вы представили себя в роли бесцельного человека, это глобальная проблема. Не иметь цели, как таковой и не иметь смысла жизни.

Во мне боролись два противоположных чувства. Я восхищался им, его речью, спокойствием, и умением грамотно выражать мысли. При этом мое эго было сильно оскорблено, отчего возникло ощущение униженности. Молниеносного укола не представлялось возможным ожидать от непримечательного человека. Самолюбие временно подорвано. Опустошенность завладело всем телом, мне хотелось быстро что-то сделать, чтобы избавиться от неприятных чувств и навязчивых биологом мыслей. Осознание смысла пришло не сразу, то, что он пытался мне донести. Маленький мальчик в слезах, сидевший у разбитой каким-то хулиганом игрушки, ничего не мог поделать с ситуацией. Сравнение состояния маленького мальчика с моим состоянием омерзительно точно. Тщетно я пытался не признать этого, и в какой-то момент я ощутил страх перед Петром. При этом скрыто восхищался им.