Сергей Курган - Дом, стоящий там. Роман

Помню, я пытался расспросить деда о том, где он это взял, но не добился толку. Никакой булавки или заколки к этому значку не полагалось, и, пожалуй, скорее это был не значок, а какой-то жетон или даже монета, хотя таких странных монет никто, я думаю, не чеканил. По моей просьбе один из моих друзей приделал к нему булавку, после чего он превратился в настоящий значок. Что означало это изображение, я так и не смог выяснить, хотя и предпринял разыскания в этом направлении. Но, во всяком случае, это смотрелось достаточно необычно и даже таинственно, так как могло обратить на себя внимание и стать, таким образом, отправной точкой для разговора. Только надо будет придумать этой эмблеме какую-нибудь легенду, И я решил нацепить значок на лацкан моего пиджака.

Удивительное умиротворение снизошло на меня. Тихая, светлая радость наполняла душу. Я чувствовал себя на редкость бодрым, полным сил, каким я не мог припомнить себя на протяжении последних нескольких лет. В довершение всего, я ощущал поразительную ясность ума.

Я стоял на опушке леса. Вековые сосны шумели вокруг меня, зелень кленов была уже кое-где подернута желтизной, а ивы склоняли свои гибкие ветви прямо к воде, и я слышал их легкий, мелодичный шелест. Озеро лежало передо мной, почти неподвижное, и только чуть заметная рябь время от времени пробегала по зеркалу его вод, в котором отражались медленно плывущие облака. Трудно сказать почему, но озеро казалось очень глубоким, быть может, даже бездонным. Темная, насыщенная синева воды с восхитительной гармоничностью оттенялась густой зеленью леса. Озеро было почти идеально круглым, и только в одном месте, на дальней от меня стороне, был виден узкий залив, берега которого поросли ольхой, а чуть выше по косогору, до половины скрытый аллеей пирамидальных тополей, стоял дом. Это была милая деревенская усадьба, построенная надежно и крепко, убежище мира и уюта. Главный дом был кирпичным, двухэтажным, в центральной части его фасада был расположен портик с четырьмя колоннами, а немного в стороне, совсем недалеко от залива, стоял зеленый деревянный флигель, кровля которого, высокая, почти конической формы, была увенчана странным знаком. Чем больше я всматривался в этот знак, тем больше он казался мне знакомым, но где именно я его видел, я не мог вспомнить.

Весь я был исполнен ожидания, и по мере того, как время шло, во мне стало нарастать нетерпение. Я чувствовал какое-то непонятное напряжение, словно я не знал, чем может обернуться для меня то, чего я ждал. Я снова перевел взгляд на флигель, и как-то незаметно, исподволь во мне зашевелилась тревога. Неожиданно я заметил, что стены флигеля, густо оплетенные диким виноградом, как бы померкли и потеряли четкость очертаний. Странная слабая, но вполне заметная желтоватая дымка словно окутала его. Я ощутил холод внутри, и сердце сжалось от щемящей тоски. Губы мои задрожали, на глаза навернулись слезы, но наваждение длилось не долго: желтоватый туман, похожий на разреженные пары хлора, рассеялся, и воздух вновь обрел свою прозрачность.

И тогда я увидел человеческую фигуру, быстро приближавшуюся ко мне. Это была девушка в белом платье и с венком из полевых цветов в волосах. Она спускалась по косогору от флигеля по направлению к заливу. В руке она держала пожелтевший кленовый лист. На минуту она скрылась за поворотом дороги, но вскоре появилась вновь, уже на самом берегу, остановилась и стала с нетерпением посматривать по сторонам, нервно вертя листок и явно ожидая кого-то.

Меня переполняла трепетная нежность, всем своим существом, всеми фибрами своей души я испытывал непреодолимую тягу к ней, но в то же самое время что-то удерживало меня, не давая сделать ни одного движения. Внутренний голос словно нашептывал мне: «Ты не должен, ты не имеешь права, разве ты не видишь?» Все же влечение мое было очень сильно, и я уже готов был сбросить оцепенение и покинуть свое убежище, как вдруг в мозгу буквально взорвался громкий, резкий голос, властный, но проникнутый неизбывной печалью. «Безумец! Разве ты не видишь?! Разве ты не видишь, что это – не она ?» В отчаянии, неподвижно, как в столбняке, я стоял, опершись о дерево, и смотрел на нее.

Она была очень красива, несмотря на невысокий рост: удивительно светлая кожа, белая, почти как бумага, высокий мраморный лоб и огромные ослепительно голубые глаза, похожие на то озеро, что расстилалось у ее ног. Светло-русые волосы волнами спускались на плечи. Она все ходила по берегу, в нетерпении осматриваясь по сторонам, но неожиданно остановилась и застонала.