Илья Хороших - Чопперы

В руках одного из упырей я заметил канистру. Однако первой мыслью, прокравшейся в мой усталый мозг, было: «Черт, да они, кажется, хотят сжечь нас тут вместе с мотоциклами!» Перед нами стоял оборванец – существо, на худое и волосатое тело которого была надета майка без рукавов, в прошлом, наверное, белая, а теперь уже серая от грязи. На его шее болтался жетон на цепочке, покрытый ржавчиной, как будто он провисел под дождем лет десять. Он протягивал нам канистру, причем, судя по запаху, с бензином.

– Это что, вечер благотворительности, парни? – спросил я, а про себя подумал, что заливать неизвестную бурду в баки было бы опасно и глупо. Я не раз слышал о случаях, когда странникам устраивали форменную «разводку» посреди степей и глухих дорог, предлагая починить их мотоциклы. Потом эти же самые «механики» находили все новые неполадки, меняли масло в вилке и в двигателе, чистили карбюраторы – словом, вроде делали, что положено, шаг за шагом. Но почему-то после этого «ремонта» мотоциклы отказывались заводиться и ехать. И тут начинало действовать следующее дорожное правило: ты должен был доказать, что механики неправы, что случалось крайне редко, или же дать им закончить работу. При этом странник, естественно, жил рядом. И всегда под боком был и бар, и девочки, и все, что хочешь, а потом он постепенно проматывал последние деньги и был вынужден наниматься на работу в этом же баре или на автосервисе. Так они и зависали на этих стоянках до конца жизни.

«Разводка», – подумал я и предостерегающе посмотрел на Джо. Но Джо не нужно было объяснять такие вещи.

– Парни, я не пью из канистры, – заявил он, – при всем моем уважении!

– Заливайте бензин, не бойтесь, – сказал первый тип, которого называли Уильямом, – бензин не паленый, а у нас его много, и не спрашивайте откуда.

Он вдруг улыбнулся.

– Мы запросто поделимся с братьями на дороге, а потом вы можете спокойно отваливать.

Мне показалось, что Уильям подмигнул мне, а потом указал взглядом куда-то за наши спины. При этом губы его шевельнулись, как будто он хотел что-то сказать, но заготовленные слова так и не слетели с его языка.

– Ты добрый парень, Билли, рад всем и каждому! – вдруг раздался голос откуда-то сверху. – Но молодой человек прав. «Шалман», хоть и рад каждому гостю в отдельности, не может делать подарки всем, иначе что о нас подумают люди?! Посмотри, – продолжил он, – парень даже боится взять твой бензин. Ну а правда, вдруг он испортит свой драгоценный мотоцикл? Нет, так дело не пойдет. Это чистейшее высокооктановое военное топливо мы не можем раздавать просто так, особенно с учетом того, что на сто миль вокруг не найдешь ничего, даже отдаленно напоминающего заправку. И поэтому я не буду против, если они заплатят нам за него по нашей цене.

Я посмотрел на говорившего. Высокий широкоплечий мужчина лет сорока в штанах, на которых тут и там болтались цепочки, стоял на крыльце и небрежно играл старой монеткой, подбрасывая ее высоко в воздух и снова ловя. Я подумал, что женщины могли бы назвать его красивым. Черные длинные волосы ложились ему на плечи, открывая смелое и, даже можно сказать, хищное лицо. Под обычной байкерской курткой, на которой можно было заметить такой же небольшой красный значок, как и на куртках Дона и Уильяма, угадывались очертания мощных мускулов. Видно было, что этот человек шутить уже не будет.

Уильям и Дон стушевались. Остальные вели себя по-старому. Как собаки, они ворчали на один лад, как будто не были разными людьми, а представляли собой единое существо. «Камыши», как я их назвал.

Я ощутил себя человеком, который наконец-то нащупал под ногами твердое дно. Хоть ситуация и была опасной, все это успело сильно надоесть. Не хотелось до самой ночи стоять в круге и выяснять, что к чему. Мы отвыкли от общества.

После долгого пути и приключений хотелось только одного – заполнить баки и желудки, завалиться спать под ветхой крышей мотеля, чтобы с рассветом продолжить нашу бешеную гонку на запад, за уходящим солнцем, по пустым дорогам Большой Степи.

Было, правда, и еще кое-что. То, что мы не успели сказать всем этим гостеприимным людям, – у нас совершенно не было денег. Но всему свое время – соображать нужно было быстро, ведь любая задержка могла обернуться большими неприятностями. И я спросил:

– А какова ваша цена?

Человек с черными волосами прищурился:

– Договоримся, парни. Да охота вам стоять тут до завтра? Заходите, не стесняйтесь!

Толпа оборванцев расступилась перед нами. Мы поднялись по широким ступеням лестницы и оказались перед старой, обитой железом тяжелой дверью, готовой, казалось, выдержать любой натиск. Обшивка на двери была выполнена в виде папоротника, с цветками, раскрывающимися в центральной ее части, и стеблями, опутывающими дверь по бокам. В тех местах, где не было железа, дверь испещряли хорошо различимые в лучах заходящего солнца глубокие следы от ножей, а кое-где виднелись следы ржавчины. Или крови.