Хэндлер Хоффнунг: Никто. Повесть

– А! Явился! – словно только теперь заметив его, взвизгнул юнец.

Мужчина в ответ лишь потупил взор, с трудом оторвав его от копии и устремив за правое плечо начальника, сверля взглядом стекло небольшого трюмо с напитками. Представшая в бледном отражении картина заставила Клерка тут же опустить взгляд ещё ниже – по стеклу скользили отражения мужчин и женщин, вцепившихся друг в друга с такой яростью, словно они желали не насладиться, а убить друг друга.

– Молчишь? – не отрывая возбуждённого взгляда от монитора, скорее утвердительно произнёс, нежели спросил юноша.

– Правильно молчишь. Чего тебе ответить в своё оправдание? Совершенно нечего, – менторским тоном заключил начальник, нехотя отвлекаясь от просмотра захватывающей сцены. – Насколько я понял по бездарно составленному тобой отчёту, уйму времени ты уклоняешься от работы. Я не собираюсь за это платить.

– В общем… – протянул начальник, силясь вспомнить, к чему он пытался подвести неудержимый поток бессмысленных и откровенно лживых фраз. – В общем, скоро грядёт сокращение, так что я хочу, чтобы ты знал, что твоя кандидатура стоит первой в списке на вылет. Так что советую задуматься над поиском новой работы.

Небрежно отмахнувшись от Клерка, словно от назойливой мухи, юнец продолжил просмотр видеозаписи.

Мужчина, поспешивший убраться подальше от эмоционального садиста, постарался максимально тихо прикрыть за собой спасительный барьер двери. Оказавшись вне досягаемости юного изверга, Клерк вздохнул чуть свободнее. Предмет состоявшегося разговора не был для него в новинку, более того, подобные речи он безмолвно выслушивал по несколько раз на дню. И всё же каждый раз, стоило только начальнику оказаться в поле его зрения, как мужчина испытывал невыносимый, совершенно бессознательный и лишённый какой-либо логики ужас.

Клерк быстро, насколько только мог, прошёл мимо рядов одинаковых до безобразия столов. Он не поднимал взгляда. Ни к чему было смотреть в глаза сослуживцев. Клерк и так прекрасно знал, что он увидит там: в чёрных омутах отражения сгнивших душ и истлевшего сознания было лишь злорадство или, в лучшем случае, пустота и безразличие. Он просто шёл мимо на негнущихся ногах, сгорая от стыда. Мужчина с радостью опустился в скрипучее кресло. Спрятавшись в пластиковую скорлупу своего рабочего места, он почувствовал себя намного легче. Клерк, всё ещё не в силах окончательно подавить в себе чувство стыда перед глупым страхом, схватился за мышь и уставился отсутствующим взглядом в очередную таблицу с графами пятидесяти оттенков серого.

Мерный стук металлических колёс не успокаивал, а скорее нагонял тоску. Клерк, пристроившийся на одном из сидений, расположенных в дальнем углу вагона трамвая, то и дело клевал носом. Мужчина время от времени отпускал уголок развёрнутой газеты и, поднеся кулак ко рту, широко и с наслаждением зевал. Он старательно гнал от себя сон, потирая глаза и мочки ушей. Совсем уж скучное третьесортное чтиво, которое стопками складывали у входа в метро, не спасало невольного читателя. Статьи мужчина проглатывал сразу целиком, тут же выкидывая их из головы. Столкновения, перераставшие в кровавую резню, свержение правительств в странах, о которых Клерк слышал разве что только на уже забытых уроках географии, катастрофы, уносящие за собой сотни жизней и ещё больше судеб сломавшие, не особенно будоражили воображение. Мужчина одинаково безразлично пробегал глазами как по отрывкам, повествующим о зверствах кровожадных тиранов, так и по статьям о том, кто из богемы в каком наряде показался на очередном званом ужине.

Внезапно зрачки мужчины расширились от волнения. Клерк впился взглядом в большую фотографию. На первом же развороте красовалось изображение полотна, на сером холсте которого были небрежно намалёваны два квадрата: жёлтый и наползавший на него верхним правым углом синий. Заголовок над фотографией кричал о продаже картины на одной из выставок Англии, отдельно подчёркивая баснословную стоимость полотна. Клерк, будто бы не веря своим глазам, торопливым, запинающимся от спешки взглядом пробежался по рядам букв. Прочитав короткое предисловие статьи, он замер. Не дыша, не двигаясь, застыв восковой куклой, он остекленевшим взглядом смотрел на фотографию полотна.