Вадим Фёдоров - 17. Сборник рассказов

– Коля, ну сделай что-нибудь, – взмолилась мама.

– А что я сделаю? – отец развёл руки в сторону. – Лосьон и твои духи уже давно выпиты. Да и с кого спрашивать? Вова, как дяденька выглядел, который тебе деньги дал? Во что он был одет?

– В телогрейку, – сказал Вовочка, – и в валенках.

– А лицо у него какое было? – спросила мама.

– Обыкновенное лицо, доброе, – ответил Вова, – от него пахло нехорошо только.

– Нашего Володю арифметике надо научить, – задумчиво сказал папа, – чтобы он знал, сколько чего стоит.

– Больше ничего никому не продавай, – сказала мама Володе, – никому ничего. Обещай мне.

– Обещаю, – сказал Вова и сам чуть не заплакал.

Всё вышло не так, как он думал. Вместо похвалы он получил мамины слёзы.

А мама ещё не раз в течение этого короткого вечера плакала, вспоминая свои духи. Больше всего она жалела американские. Хотя флакончик там был совсем маленький и духов была только половина, в отличие от почти полной «Красной зари».

Утром родители собрались на работу. Закрыли дом на ключ и ушли.

Вова с Женей остались одни.

Володя почитал брату газеты, поиграл в кубики с братом. Они вместе посмотрели в окно.

Снегопад усилился. Ветра почти не было. И снежинки падали вниз не спеша, словно давая полюбоваться собой двум детишкам за окном.

– Красиво, – сказал Вова, – на Новый год похоже. На Новый год мандарины и лимонад дают.

– Лимонад хочу, – отозвался стоявший рядом на табуретке Женя.

До окна он не доставал, поэтому Вова подложил ему на табурет свёрнутое одеяло.

– Нет у нас лимонада, – ответил брату Вова.

– Есть, – возразил Женька.

– Нету, – сказал Вова.

– Есть, – упрямо повторил Женька, – папа вчера принёс. В кладовке лежит.

Вова слез с табуретки. Стащил на всякий случай с соседней табуретки брата. Чтобы тот не упал, не дай бог.

Вместе они прошли на кухню. Дверь в кладовку была не заперта.

В небольшой комнатке с самодельными стеллажами было темно и вкусно пахло. В углу стоял пластмассовый ящик, в котором аккуратными рядами блестели металлическими пробками двадцать бутылок.

Вова подошёл к ящику, выудил из него одну из бутылок, вернулся в кухню.

На этикетке что-то было написано. Но не по-русски.

– Лимонад, – сказал Женя, показывая на бутылку, – хочу лимонад.

Володя порылся в кухонном ящике. Нашёл открывашку с деревянной ручкой. Аккуратно снял пробку с бутылки. Взял чистую кружку и налил туда шипучий напиток.

Иностранный лимонад сильно пенился.

Женька взял кружку и сделал глоток. Лицо его сморщилось.

– Он не сладкий, – сказал Женя, – он испортился.

– Лимонад не может портиться, – ответил Вова и забрал у брата кружку. Отхлебнул от неё.

Лимонад действительно был несладким. Горьковатым. Но приятным на вкус.

Вова залпом выпил всё, что было налито в кружке.

– Вкусно, – сказал он брату.

– Я не буду, – ответил Женька, – я пойду кубики строить.

Вова проводил брата в комнату, вернулся на кухню, допил то, что осталось в бутылке.

Напиток был странным. Раньше он такое не пил.

Лимонад был несладким, но вкусным. Приятно освежал горло. И от него было весело.

Вова сходил ещё за одной бутылкой в кладовку.

Открыл.

Когда пил, захотелось в туалет. Сходил. На обратном пути на кухню споткнулся и чуть не расквасил себе лоб о дверной косяк.

Комната перед глазами медленно плыла. Это было интересно и смешно.

Когда родители вернулись вечером домой, то в прихожей их встретил Женька.

– Я есть хочу, – заявил он.

– А Вова тебя почему не покормил? – спросила мама, стряхивая с пальто снег.

– Он спит, – ответил Женька, – на вашей кровати спит.

– На нашей кровати спать нельзя, – строго сказал отец, – у вас свои кровати есть.

Он прошёл в спальню, где на кровати под одеялом, но в одежде валялся Вова. Пахло в спальне мочой.

Папа откинул одеяло. Под Вовой на белой простыне расплылось огромное жёлтое пятно.

– Коля, иди сюда быстрее, – позвала папу из кухни мама.

Отец опустил одеяло обратно. Наклонился над сыном.

Тот спал. Дыхание было ровным и спокойным. На лбу блестели капельки пота. К запаху мочи добавился запах пива.

Папа обернулся. В дверях стояла растерянная мама.

– Чехословацкое пиво, – сказала она. – Женя говорит, что его Вовочка выпил. Там девять пустых бутылок.

– Он описался, – ответил папа, – вся наша кровать промокла.

– Коля, сделай что-нибудь, – закричала мама, – он же может умереть. Он же ребёнок ещё.