Ана Стриана: Детский сад

© Ана Стриана, 2017

ISBN 978-5-4485-8158-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Как хорошо было бы вообще никогда не появляться в этом мире! Люди почему-то считают жизнь сокровищем, хотя она почти полностью состоит из страданий. Буддисты это понимают и посвящают всю жизнь борьбе со своими желаниями, ведь если нет желаний – нет и страданий. Но любой, кто когда-либо любил и был охвачен страстью, как безумством, со мной согласится – это желание невозможно убить, от него невозможно избавиться.

– Полина! Быстро в зал, Марго приехала! – голос Лены вырвал меня из привычного погружения в океан мыслей.

Пришлось тащиться в торговый зал магазина, чтобы старательно делать вид, что я тут работаю.

Марго – это начальство. По сути, ее главная обязанность сводится к тому, чтобы несколько раз в неделю без предупреждения сваливаться как снег на голову и трепать нервы нам, продавцам. И, надо отдать ей должное, Марго неплохо справляется со своими должностными обязанностями.

Несмотря на мой врожденный талант притворяться мебелью и оставаться незаметной в любой обстановке, я все равно то и дело попадаю под раздачу. То платье криво висит, то свет не так падает, то новая коллекция до сих пор не развешена, хотя было сказано развесить ее еще пять секунд назад. Ничего особенного, обычный рабочий процесс.

Такое «счастье» стоило мне нескольких серьезных разговоров с родителями. Разговоры велись на повышенных тонах, пару раз даже пришлось бить посуду. Правда, била ее мама. Но в итоге, я впервые добилась от них того, чего хотела – выбрала трудовые будни вместо учебы. Конечно, как и все остальные родители, они хотели, чтобы после окончания школы я пошла получать высшее образование. Не то чтобы их сильно беспокоило мое будущее. Скорее, они хотели получить возможность хвастаться перед друзьями – мол, наша-то не хуже ваших.

Хоть сами они в это и не верили. Потому что я – Поля, а не Оля.

Что-то пошло не так с самого начала. Нас должно было быть двое – Оля и Поля. Кажется, нашему дедушке показалось очень смешным и оригинальным назвать так двух девочек-близняшек. И тогда, когда все мое семейство готовилось отметить наше рождение, где-то наверху произошел сбой, и живой на свет появилась только я.

Несмотря на то огромное горе, которое пришлось пережить моим родным, я в то время была счастливейшим человеком. Ничего не понимала, ничего не запоминала, жила инстинктами и не строила логических умозаключений. К сожалению, золотое время быстро кончилось.

С тех пор, как я себя помню (а помню я себя лет с трех, что вообще удивительно), я была постоянным разочарованием для своих родителей. Каждый раз, стоило мне сделать что-то не так, отец начинал ворчать, а мать, не скрывая своего разочарования, говорила, что если бы осталась в живых ее вторая дочь, она бы себя так не вела. Надо ли говорить, что я очень быстро научилась быть незаметной и исчезать из виду, чтобы лишний раз не навлечь на себя шквал упреков?

Моя сестра умерла, даже толком не начав жить, но я с самого раннего детства, на каком-то интуитивно-фантазийном уровне, чувствовала ее присутствие рядом с собой, да и родители не давали о ней забыть. Оля оставалась полноправным членом нашей семьи, несмотря на то, что ее не было. И ее окружала всеобщая любовь. Любовь родителей, любовь ее сестры.

Сестры, которая должна была умереть вместо нее.

Я уже точно не помню, когда в моей голове зародилась эта мысль. Мне кажется, она созревала там много лет, удобряемая упреками и недовольством родителей. В детстве я задавалась вопросом: где же справедливость, если я, Поля, Полина, приносящая столько проблем и неприятностей своим родителям, жива, а моя добрая, милая, скромная и послушная сестра Оля умерла? Почему произошло именно так? И наконец, где-то в подростковом возрасте эта мысль приняла окончательную форму.

Умереть должна была Полина, а Оля должна была жить.

Но несмотря на это, я не чувствовала ни капли ревности или злости по отношению к Оле. Я действительно всем сердцем ее любила и считала единственным близким человеком. Именно поэтому я на протяжении всей своей жизни (с тех пор, как научилась писать) писала ей письма.

Человеку очень трудно одному. Особенно если с этим человеком никто особенно не общается даже в собственной семье. Плохо тебе или хорошо – рано или поздно это теряет значение, если этим не с кем поделиться. Любому человеку нужна хотя бы одна родственная душа, которой можно поведать абсолютно все. Совсем не обязательно это делать, но само ощущение того, что есть на свете хотя бы один человек, способный понять тебя и принять со всеми твоими мыслями и суждениями, какими бы странными они ни были, – похоже на счастье.