Ксения Кошелева - Стёртые лица

Роксана закрыла глаза, а открыв, обнаружила над собой лицо в роговых очках – сначала она подумала, что это Эрин, но лицо вдруг открыло рот и заговорило голосом сестры Карлотты:

– Роксана, вставай!.. Вставай немедленно, мы опоздаем на поезд…

Сев рывком, Роксана прижала пальцы к вискам и шатнулась, потому что в глазах потемнело. Когда всё прояснилось, она увидела перед собой Беллу и Эрин в пижамах, а ещё сестру Карлотту, державшую в руках куртку.

– Ну вот, – пискнула Белла, – мы её будили, будили, а она дрыхнет и дрыхнет, как будто не хочет ехать…

Глянув на будильник, Роксана издала стон – половина шестого утра.

– Во сколько поезд? – спросила она хрипло, нашаривая тапки.

– В семь сорок три, – ответила сестра Карлотта. – Ты все вещи собрала?

Роксана махнула рукой в сторону сумки.

– Как-то мало, – протянула сестра Карлотта, окинув сумку Роксаны недоверчивым взглядом. – Ты уверена, что…

– Да, – перебила её Роксана.

Через пятнадцать минут она завязывала шнурки на кроссовках, слушая сопение задремавшей на стуле сестры Карлотты.

– Ну что, – сказала тихо Эрин, – до встречи?

Выпрямившись, Роксана посмотрела на неё и через силу улыбнулась.

– Прощайте. Всего хорошего, счастья, здоровья, и так далее…

Махнув рукой, она пихнула слегка сестру Карлотту в плечо. Та, встрепенувшись, проснулась.

– Всё?.. Выдвигаемся? Всё взяла?

Роксана кивнула и подхватила сумку. Ещё раз махнув рукой, она вышла из комнаты.

До вокзала они шли пешком, отчаянно зевая и не глядя друг на друга. Навстречу им попалась разве что полосатая кошка, сидевшая на почтовом ящике. Роксана сделала было шаг в её сторону, но кошка соскользнула на мостовую и юркнула в тёмную арку.

– Только без фокусов, – сказала сестра Карлотта, расценив движение Роксаны по-своему. Она, конечно, знала, сколько побегов устроила Роксана за время жизни в приюте.

– Да нормально всё, – уверила её Роксана и сунула руку в карман юбки, где лежала сигаретная пачка. – Можно?.. Я уже совершеннолетняя, так что…

Сестра Карлотта дёрнула головой. Увидев, что Роксана колеблется, она произнесла:

– Можно. Только дыми не в мою сторону.

Когда они добрались до вокзальной площади, часы на маленькой башенке с позолоченным шпилем пробили шесть. Если их поезд должен был отправляться в семь сорок три, то…

– Позавтракаем в буфете, – сказала сестра Карлотта, словно бы прочитав мысли Роксаны, – а там и время придёт.

Как раз в это время двери вокзала раскрылись, и из них повалили люди – рабочие из окрестных местечек, фермеры с корзинками и мешками, и – и ещё чёрт знает кто. Роксана не смотрела на них, а смотрела под ноги, на заплёванную брусчатку, перевернув сумку со спины на живот, чтобы никто ненароком не запустил в неё лапу. Медленно продвигаясь в толпе, они с Карлоттой достигли наконец самого здания и вошли в вестибюль, где сестра взяла Роксану под локоть и увлекла куда-то вправо.

В буфете не было никого, только толстый буфетчик с аккуратной круглой лысиной ругался с какой-то старушкой, державшей под мышкой курицу – ругался именно из-за птицы.

Когда Роксана и сестра Карлотта уселись за стол, покрытый липкой клетчатой клеёнкой, буфетчик ткнул в них красной рукой и крикнул:

– Вон, гляди, люди пришли принимать пищу!.. Они увидят тебя с твоей зверюгой, и уйдут! Она им аппетит испортит!..

– Ничего не испортит, – возразила старуха и тоже посмотрела на Роксану с Карлоттой, – они чего, кур не видали?

– Ты бы ещё с козой припёрлась, или с коровой!

Старуха открыла беззубый рот, затем закрыла и вдруг заплакала, отчего буфетчик отшатнулся в сторону и даже слегка побледнел.

– Была б корова-то… А то порушили корову-то… И коз не осталося, никого… Вон, одна курица только!

В доказательство своих слов старуха ткнула курицей в буфетчика, и тот налетел спиной на полки, уронив банки с какао и сухим молоком. Судя по звуку, банки были пустыми.

– Убери, убери её от меня!.. Она мне глаза выклюет…

Роксана отвернулась к стене, туда, где с криво наклеенного и обсаженного мухами плаката улыбался белозубый красавец. Над его головой в лихо заломленной набок шляпе плясали красные буквы – «Покупайте печенье „Пляж“! Во всех универмагах Республики!» По низу плаката шли буквы чёрные, в четыре раза меньше: «На один сахарный талон выдаётся не более пяти пачек в одни руки».

– Карлотта, – тихо спросила Роксана, дотронувшись до плеча монахини, – а в Империи есть продуктовые талоны?