Ольга Ламперти: Падаю в небо. Роман и новеллы

Интервал в отношениях случился внезапно, и длился около года. Тарзан появлялся, когда удобно, но один раз, таким же образом поступила полуночная подруга. Сделав исключение из негласных правил, приехала ночью без предупреждения. Нужны были его объятия и поддержка. В окнах горел свет, за гардинами просматривалось два силуэта. Дверь не отворили. Хозяин был не один.

После, любовники не виделись. Близкий друг так и остался с той женщиной. Поселившись в его доме, практичная дама умело обустроила берлогу холостяка. Их отношения не были простыми, они часто бурно ругались, и даже дрались, так болтали.

Как-то, спустя год, снова позвонив ночью, безумец тут же приехал к дому прошлой возлюбленной на кампере. Для него не было невозможного. И снова в омут с головой. Все сначала. Звонки и полуночные свидания. Притяжение мощным магнитом. Невозможность сдержаться. Без слов любви. Только глаза. Прикосновения. Губы. Сплошное сумасшествие.

Однажды, он все-таки сказал: «Люблю». Впервые в жизни, она поверила. Молчун не умел говорить о чувствах, а мог ли любить? Кто это знает?

Рандеву неизменно были ночными и особенными, а позднее каждый возвращался в свой дом. Она – туда, где никто не ждет, ведь чужие мужья проводят ночи в семейных постелях. А он к удобной хозяйке уютной берлоги, на которой никогда не соберется жениться. Ничего не менялось. Свидания становились все реже, пока не исчезли вовсе. Постоянной оставалась лишь многолетняя связь с женатым начальником. Опустошая враньем и безысходностью, заставляла думать о смысле существования. Потрепанное сердце требовало кардинальных перемен.

Смска приятеля из столицы вернула в настоящее: «Нашел подходящую квартиру. Хотя мечтаю, чтобы ты жила в моей. Ничего не говори, я умею ждать».

Сегодня она уезжала, выбросив давнопрошедший хлам, и оставив на полках красивые мемуары. Поняв, что наступил момент, когда из авантюрных приключений хочется перейти в другую жизненную фазу. Там много совместных завтраков и ужинов с тем, кто тебя всегда ждет, независимо от порывов и настроения.

После твоего телефонного звонка, вдруг вспомнила, как когда-то имела желание умереть с тобой в один день. Как однажды осенью, стоя на дороге, много лет назад, подняв руку, остановила машину, и встретила тебя с другом.

Понравился один, а пригласил в гости другой. И я пришла. К тебе на работу, в ресторан. От нечего делать или из любопытства. Не припомнить теперь.

Прежде с подругой, затем снова, уже одна. Найдя тебя за столиком с дамой в странной чалме, с ее слов поняла, сегодня твой день рождения. Сорок лет. Глядя свысока, барышня сообщила о вашей благородной традиции в этот праздник пить чай. Смешная. Какая бессмысленная значимость бывшей взрослой пассии. Я спросила:

– Почему же не сказал?

– Не хотел напрягать. Подумаешь, дата.

Позднее у нас родились другие традиции. Надеялась, что побуду недолго счастливой и сбегу. Мама учила не брать чужое, а я непритворно уверяла, что легко смогу справиться с эмоциями, и остановиться. Тогда не осознавая, как трудно отступиться от человеческого счастья, когда тебе всего двадцать два. Сложно разомкнуть объятия, когда в них магия волшебства. Тяжко, когда другой становится кислородом в твоих легких. Это не о больших деньгах, яхте и мерседесе, их не было. Это об отношениях, когда адская боль и безграничное счастье раздирают на части изнутри с равной силой. И о беспорядочных волнах, что сшибают с ног, то смертельно больно, то безумно весело.

Ты не пил спиртное и не танцевал совсем, а я обожала шампанское и танцпол. Имея совершенно несносный нрав, подкупал искренностью и природной добротой. Тогда впервые боялась озвучить, что мне приглянулось, к примеру, платье. Пугала твоя готовность отдать последнее, никогда не думая о себе. С наличием денег чаще было скверно, они не баловали своим присутствием. Представления о верности мы имели разные, но одинаковую реакцию на измену. Что не помешало держась за руки, пройти столько долгих быстротечных лет.

Расставаясь не раз, кромсали души по живому, без наркоза. Не удавалось. Кровило, ныло, и заново прирастало как попало. Да! Порочные. Ошибочные. Бесхарактерные. Но кто имеет право судить? – Только ни человек!

Ты управлял мной, как марионеткой, а я чувствовала себя балериной в шкатулке у обожаемого мастера. Взрыв гормонов? – Возможно, это о страсти. Чувство. Неподдельное. Долгое. Любовь нелегко объяснить, нет никакой логики. Сумасшедшие из разных палат, зная, что нельзя, продолжали обрастать чувством вины, надеясь, что когда-нибудь разлюбим. Будет безболезненно и уныло, а значит не страшно. Бывало, заливалась слезами в одиночестве от обид, ощущая себя беспомощным виноградом под жестким прессом винодела.