Игорь Сотников - Его величество и верность до притворства

– Ваше величество, прекрасно знают, что для меня, как и для всякой придворной дамы, не утро, а вечер является любимой частью суток. – Пристально, до степени неподобающего нарушения этикета, глядя в глаза королю, ответила королева-мать, демонстративно приняв из рук Кончини протянутый ей бокал.

– А я всегда думал, что утро вечера мудреней. – Бросив напоследок эту фразу, король постарался поскорее пройти в походную палатку, чтобы там скрыть своё яростное неудовольствие при виде всех этих движений Кончини. А ведь он ни разу не слышал, чтобы этот подлый Кончини, кричал это, так оздоровляющее лёгкие и мысли кричащих фразу (что ж, быстрее сдохнет). Между тем, эта фраза, можно сказать, служит определённым ориентиром для всех подданных, которые слыша её, знают, куда им нужно стремиться. И если уж совсем далеко заглядывать, то если здравствует король, то и сами его подданные, могут себя поздравить с этим благоденствием. А вот кто желает обратного, то тот, понятно, что задумал что-то заговорщицкое.

Так что король был кровно заинтересован в том, как относятся его подданные к этой фразе, и поэтому, не было ничего удивительного в том, что он со всей внимательностью, посмотрел на герцога и спросил его:

– И какой же был их ответ?

– Ваше величество, вы как никто другой знаете, насколько я вам предан, и что я никогда не позволю себе, что-либо утаить от вас или сказать не правду («Кроме того, что ты воруешь», – Луи усмехнулся про себя, глядя на герцога). И поэтому, не смотря на всю вопиющую правду, вынуждено скажу. Прискорбно. – Насупившись, ответил герцог.

– Что это значит? – Луи в ответ даже потемнел в лице.

– Тоже самое, воскликнул и маркиз де Шубуршен, не услышав в ответ достойного ответа, а одно лишь бульканье кружек. Что заставляет маркиза выхватить шпагу и направить свой ход к ближайшему столику – с теми тремя пропойцами (маркиз в таком важном деле, решил быть последовательным). Ну а те, как оказывается, были ещё те, непримиримые с действительностью типы, что уже дальше своего носа не видели и дальше себя не слышали, что сразу же понял подошедший к ним маркиз. Но разве в таком принципиальном деле, для маркиза могут быть отговорки (и тем более авторитеты), тем более их и не последовало, и даже падение под его осуждающим взглядом ему в ноги, одного из явно раскаявшегося в своём поступке типа и то, не смягчило нрав маркиза.

И маркиз, подойдя к этому столу, недолго думая, но всё же, думая за этих сидящих за столом типов, которые совсем не думают о последствиях, которые несёт их воздержанность в плане величания короля, хватает со стола кувшин с вином и под ошалевшие взгляды этих пропойц, в несколько глотков осушает кувшин. После чего маркиз удовлетворённо смотрит на эти, благодаря ему, протрезвевшие рожи пропойц, и дабы закрепить за ними понимание, что нужно себя благопристойно вести в обществе титулованных особ, разбивает кувшин об голову наиболее головастого из них.

Ну а когда правда за тобой и даже в виде кувшина, сила в твоих руках, то она всегда достигает своей цели, отправляя невежду следом за своим товарищем под стол. После чего маркиз переводит свой принципиальный верноподданнический взгляд на третьего, уже не сомневающегося в неизбежности возмездия пропойцу, и уже готов наставить его на путь истинный, как вдруг со спины маркиза, громко звучит возражение:

– Сударь. А не кажется ли вам, что вы слишком шумны и мешаете другим думать? А это заставляет задуматься уже о вашем, непозволительном для дворянина поведении.

Что вызывает ярость на лице у маркиза, вынужденного отложить расправу над однозначно заговорщиком, с которой он поворачивается в сторону того самого столика, где сидящие за ним обладатели мушкетёрских усиков, бородок и шпаг в придачу, сразу же не понравились ему. Для чего, собственно, он и применил этот свой стратегический подход к этому столику, где на его примере, хотел продемонстрировать этим, судя по их форменной одежде – мушкетерам, которые никогда в одиночку не ходят, а строго по трое (почему в таком количественном составе, трудно сказать. И если не считать удобства собутыльничинья и тактической позиции в фехтовании, то над остальным стоит подумать), на что способна крепость его рук. Ну а раз они намёкливых поступков не понимают, объяснением чему, может служить, как их большая привязанность к своему тупоумию, которому способствует количество ими выпитого или же их близость к шпагам на службе короля, то маркиз всегда готов преподать им урок по фехтованию.