Виржини Гримальди - Ты поймешь, когда повзрослеешь

– Что-то они не торопятся. Мне уже так надоело сидеть, что спина заболела! – проворчала Мэрилин.

Нахмурившись, я ответила:

– По вашей милости я стала похожа на фигурку из бумаги под названием «оригами». Поэтому монополия на боль в спине принадлежит мне!

Через два с половиной часа я наизусть знала длинный список болячек дружного клана наших бабушек. Доктор Мабуль, [12] Персонаж настольной игры. (Прим. перев.) собственной персоной. Мне трудно в этом признаться, но лучше мучиться от прострелов, чем дожить до восьмидесяти лет. И мне так же трудно признаться, что я предпочитаю общество этих трех женщин чтению «Paris Match».

«Еще чуть-чуть, и я буду похожа на мизинец Элизабет, деформированный артрозом», – подумала я. И в этот момент мужской голос выкрикнул мою фамилию. Подхватив ходунки и настоятельно попросив не провожать меня до кабинета, я потащилась к доктору, который повел меня в смотровой кабинет.

– Почему вы ходите в ходунках?

«Потому что мне это нравится, кроме того, это вызывает интерес и придает некоторую пикантность… И должен ли врач задавать подобный вопрос своему пациенту?»

– Я повредила спину, занимаясь физкультурой.

– В фитнес-клубе?

– Нет. В доме престарелых.

Он посмотрел так, будто меня парализовало у него на глазах.

– Я работаю в доме престарелых. Сопровождая наших постояльцев во время спортивных занятий, я сделала неловкое движение.

– Хорошо. Раздевайтесь и наклонитесь вперед.

Я едва сдержалась, чтобы не сообщить ему, что уже давно никто не обращался ко мне с подобной просьбой, и постаралась быстро, насколько позволяла боль, выполнить его требование.

Он встал сзади и положил руки мне на поясницу. Я вздрогнула. Невероятно: меня касается мужчина, чей возраст не превышает мой в четыре раза. Давно же я ждала этого момента. У него глаза персонажа манги [13] Манга – традиционные японские комиксы. (Прим. ред.). и такие крепкие зубы, что ими можно откупоривать пивные бутылки. Но тем не менее это мужчина и он щупает меня.

– Не тяжело работать со стариками?

– Легче, чем мне казалось раньше, – ответила я, стараясь не говорить тоном актрисы из фильмов для взрослых.

Доктор проводит пальцами вдоль позвоночника. Я опять вздрагиваю.

– Не знаю, смог бы я решиться на такой шаг, – продолжает он.

Я тоже задавала себе этот вопрос, но оказалось, не так страшен черт, как его малюют. Да, иногда это наводит на мрачные мысли, проецируешь их состояние на себя, ведь старость – это не самый приятный период. Но с другой стороны, лучше ощущаешь, насколько все относительно в этом мире, и стараешься как можно полнее прожить каждый настоящий момент. Странно, что я разговариваю о таких глубоких вещах с человеком, который шарит глазами по моим трусам.

Я прикусила язык. Чего я могла ждать, если бы произнесла вслух подобную фразу? Чтобы он предложил содрать их с меня зубами?

Взяв меня за плечи, он помог мне выпрямиться.

– Я об этом не думал, – продолжает он. – Мне еще далеко до старости! Не знаю, мне кажется, обесцениваешь себя, если все время проводишь со стариками, которые пахнут мочой и которым приходится менять памперсы. К тому же они постоянно несут всякий вздор и жалуются на судьбу. На вашем месте я бы просил Бога, чтобы как можно скорее наступила летняя жара, которая погрузит их в оцепенение.

Хорошая новость: он только что разбил в пух и прах мои фантазии и вернул меня в реальность. Плохая – я не могу отплатить ему той же монетой, принимая во внимание мое состояние.

Пару месяцев назад я придерживалась почти таких же взглядов. Но, к моему глубокому удивлению, когда я услышала его доводы, у меня сработала защитная реакция: «Руки прочь от моих стариков!»

Дальнейший осмотр продолжался на кушетке.

Я больше не произнесла ни слова в ожидании окончательного диагноза. Я была права: у меня люмбаго, что еще раз подтверждает мысль: ипохондрики – лучшие врачи. Одеваясь, я смерила его презрительным взглядом, прежде чем окончательно сразить фразой, которую готовила несколько минут.

– Худшее зло – не старики, а дураки и мерзавцы. А моим старикам даже летний зной нипочем.

С триумфальным видом и высоко поднятой головой я вышла из кабинета, опираясь на ходунки.

Внешне Мартина, дочь Густава, была полной противоположностью своему отцу. Лучики морщинок, окружавшие ее большие светлые глаза, придавали взгляду еще больше доброты и приветливости, улыбка играла на губах, а круглые, как яблоки, щечки довершали картину общего обаяния. Она принадлежала к тому типу женщин, с которыми хочется поздороваться, встречая их на улице. Но как только она открывала рот, обаяние исчезало и хотелось как можно скорее распрощаться с ней.