Виктория Токарева - Так плохо, как сегодня (сборник)

Веля подошел к большому зеркалу и осмотрел себя с ног до головы. В зеркале отражался красиво стареющий, седой, подтянутый… Прекрасный, чуть загорелый цвет лица – влияние океана и хорошего питания. Зубы – не безукоризненные, но свои. Веля терпеть не мог новые зубы, как клавиши у пианино. Они безусловно старили лицо, и хорошие стоматологи всегда наносили искусственную потраву: царапали, корябали – убирали тупую торжествующую безукоризненность. Безукоризненной бывает только пластмасса, а живое всегда тронуто временем и жизнью.

Веля подошел к телефону и позвонил Полине.

– Спускайся вниз, – сказал он. – Я буду через пять минут.

Волею судеб Веля и Полина жили на соседних улицах. Чтобы дойти пешком от подъезда до подъезда, требовалось пятнадцать минут. А на машине – с учетом сел, завел – пять минут и даже меньше.

Мастерская находилась на последнем этаже с переходом на чердак, двухэтажное помещение, очень красивое, за исключением жаркого лета и осенних дождей. Летом крыша накалялась, нечем дышать, а осенью протекала. В остальном это было просторное стильное помещение, где жили свобода, радость и талант.

Сегодняшний поход к мэру мог окончиться победой. Наверняка мэр вырос на пьесах Вели, и ему будет лестно услужить своему кумиру.

Полина не сомневалась в успехе задуманного, но все же волновалась: а вдруг что-то сорвется. Мэр мог проигнорировать просьбу. У него все просят, а Москва не резиновая. Веля – шестидесятник. Шестидесятники постарели и отбывают по очереди на свалку истории. Сам мэр – молодой еще мужик, а молодые в России не уважают возраст. Это в Грузии почитают стариков и в Азии. А в России имеет место выбраковка возрастом. Ценится только то, что можно использовать: молодость, например, деньги. А прошлые заслуги – они в прошлом.

Полина вглядывалась в перспективу улицы, где должна была появиться машина Вели, старенький «мерседес». Веля купил его подержанным.

Прошло пять минут, и десять, и двадцать. «Мерседес» не появлялся. Полина решила пойти навстречу, чтобы сократить расстояние. Она прошла почти всю улицу, машина не появилась.

Полина свернула на соседнюю улицу, и тут она увидела знакомый «мерседес», уткнувшийся в забор. За забором стояла школа старой постройки, похожая на тюрьму. Полина приблизилась к «мерседесу». В нем сидел Веля, положив голову на руль. Вокруг собрались мужики. Рассматривали машину и Велю.

– Если выпил, зачем за руль садиться? – с осуждением сказал худой мужик.

Полина поняла, что Веля без сознания, с ним что-то случилось. Скорее всего инфаркт или инсульт. Она растерялась и оторопела. В ней как будто замедлился ток крови, и она погрузилась в анабиоз. Своеобразная защита организма от стресса.

Полина тем не менее достала мобильник и вызвала «скорую помощь». «Скорая» приехала через полчаса и отвезла Велю в близлежащую больницу. Полина сопровождала Велю, сидела с ним рядом: он без сознания, она в анабиозе. Было понятно, что к мэру они не попадут, мастерскую она не получит, но какая мастерская…

В приемном покое к Веле никто не подходил.

Полина тыркалась к белым халатам.

– Врачи заняты. Подождите, – отвечали халаты.

Полина никому не объяснила, что больной не просто больной с улицы, а великий Андрей Белицкий. Ей было неудобно требовать дополнительного внимания, поскольку здесь все больные. Здоровых нет.

Прошло полтора часа. Полина подошла к молодому врачу и сказала:

– Он умрет.

– Кто? – не понял врач.

– Веля. Он очень талантливый.

– Перед Богом все равны, – ответил врач. Полина достала мобильный телефон, набрала код Лос-Анджелеса и связалась с Эммой. Она хорошо знала этот телефон.

– Я звоню из больницы, – проговорила Полина. – Веля лежит без сознания, к нему никто не подходит.

– Это кто? – строго спросила Эмма.

– Да так. Никто, в общем.

– Какая больница?

– Больница на Котельнической набережной.

Далее все закрутилось и сплелось. Эмма из Америки позвонила лучшим врачам. Врачи тут же приехали в больницу. Через сорок минут Веля уже был в операционной.

Удалили тромб из сонной артерии. Тромб перекрывал ток крови. Кровоснабжение было восстановлено, но время упущено. Почти три часа мозг голодал, а в таких случаях имеет значение каждая минута.

Организм погрузился в кому. Сознание блуждало где-то в темноте и все никак не могло выйти к свету.

Эмма прилетела в Москву на следующий день. Как ей это удалось? Удалось. Она завязала в узел свою депрессию и превратилась в ракету, которая прорезает все слои атмосферы.