Вообще-то мне на Другого тоже плевать с высокой колокольни, я за него не держусь. Но мне бы тоже подошло стоять у хозяйской ноги с лицом как дамба. А не болтаться, как непришитый рукав.
Я шла по залу. Мне понравился высокий худой англичанин. Я вообще люблю высоких худых англичан. Я подошла к нему – просто так, поприветствовать на празднике жизни. Он смотрел над моей головой, вежливо слушал мой английский и ждал, когда я отойду.
Я отошла. Снова выпила. Куда-то перемещалась по косой. Мне бы хотелось, чтобы хоть кто-то в этом зале следил за мной глазами и думал: она лучше всех. Она единственная. Уникальная. Таких больше нет. Посмотрите все.
Но никто не смотрел. Все жевали. Напивались. Приставали. Договаривались.
Мне оставалось одно: найти туалет, так как выпитое вино настойчиво искало выхода. Мочевой пузырь просто трещал от переполненности. Но мне неудобно было поднимать «туалетную» тему. Кремль – это святыня, где работал Ленин, сидел с трубкой Сталин. Сейчас заседает Политбюро.
Я устремилась из зала в дверь, вниз по лестнице, еще дверь, и я на улице.
Большие часы на столбе показывают час ночи. Тепло. Пустынно.
Я остановила поливальную машину. Шофер протянул мне сильную руку, я зацепилась за нее, и он вздернул меня вверх, на сиденье. Тяжелая машина помчалась по Москве. Молодой шофер поглядывал в мою сторону с большим одобрением, но я ни о чем не могла думать. Мой организм буквально вопил и скандалил, требуя свое.
Наконец я выпрыгнула из машины возле своего дома. Шофер довольствовался трешкой.
Поливальная машина ушла. Я поняла, что не добегу до вожделенного туалета. Да и зачем?
Я рванула в кусты. Эти кусты высадила старушка с первого этажа. Я лихорадочным движением успела что-то поднять-спустить, и мощная струя исторглась из меня, с шумом падая на землю, как Ингури ГЭС.
Я мочилась и плакала. Я не была пьяна. Нет. Я была обманута. Праздник жизни, который полагался за большую работу, оказался праздником для других. На нем царили дельцы, бляди и жены бездарностей.
Я вспомнила грустное носатое лицо Фрунзика. Он тоже был несчастен на всеобщем веселье. Почему так? Потому что для него, равно как и для меня, праздник жизни – это работа. И других праздников нам не дано.
Все кончается в конце концов. Моя струя иссякла. Я испытала неизъяснимое облегчение. Почти счастье.
Я забежала в свой подъезд, поднялась на свой пятый этаж. Стараясь не шуметь, проникла в квартиру. За дверьми в комнатах спали мои близкие, о которых я как-то забыла. А ведь они были. И есть. И спят.
Я грохнулась на свою тахту и заснула в ту же секунду, по-моему, даже на секунду раньше, чем приземлилась. Заснула на лету. Проснулась в полдень. Комната сквозь ажурные занавески была залита солнцем. Комната – в солнечный горошек.
В углу притулился мой скромный непородистый письменный стол, который ждал меня, как верный пес.
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу