Виктория Токарева - Так плохо, как сегодня (сборник)

– Я знаю, люди живут как получится. Я не слепая. Но мне всегда казалось, что у людей – это у людей. А у нас – это у нас. Мы должны пройти по жизни, честно взявшись за руки, и пронести нашу любовь чисто и высоко.

– А мы так и пройдем. Я люблю тебя так же, как раньше. И даже больше. – Денисов никогда не врал, и сейчас он говорил то, что думал и чувствовал.

– Плохо, – сказала Шуня.

– Почему?

– Потому что ты будешь переживать. А тебе это вредно.

Она уже не объединяла его с собой. Он был сам по себе, а она отдельно от него. Через забор.

– Ты идеалистка. Фанатичка. А всякий фанатизм – это ограниченность.

– Я не говорю, что я права. Я говорю только, что я не могу тебе больше верить. И не могу жить без доверия.

– Но ведь мы друзья, – уцепился Денисов.

– Предположим…

– А дружба превыше всего.

– Это слова из песни, – напомнила Шуня.

– Песни тоже отражают жизнь. – Денисов оглянулся на дочь, ища поддержки, и увидел: она больше не связана с ним одной нитью, она тоже сама по себе. И Шуня сама по себе. Автономные люди, живущие на солнечной энергии.

– А что ты будешь здесь делать? – спросил Денисов у жены.

– Работать в школе. Буду сельской учительницей. Я ведь практик, а не теоретик.

– Я тоже практик, – сказал Денисов. – Я должен строить дома. Я не могу без городов и без людей.

– Возвращайся. Я же тебе ничего не говорю…

– Ты приедешь к нам на лето. В отпуск, – пригласила дочь. – Здесь много земляники и грибов.

Денисов окинул взглядом отчий дом и кусок земли, к которому притулилась деревня, – такой прекрасный и такой заброшенный.

– Я вернусь сюда и построю здесь солнечные дома, – пообещал он.

– Это тоже слова из песни? – спросила Лена. Шуня в растерянности смотрела по сторонам.

– Ты не видела, куда я положила лопату? – спросила она у дочери.

Он понял: она слушает только себя, свое будущее, в котором его, Денисова, больше нет.

Он повернулся и пошел обратно, тем же самым маршрутом, только наоборот – сначала поле, а потом лес. Дорога была неблизкой. Денисов шел и думал о жене и о той плате, которую взяла с него Судьба за кратковременную Страсть. Сейчас эта цена показалась неоправданно завышенной. Просто чудовищной. Его знакомые в таких случаях не платили ничего. Либо ничтожно мало. И почему так получается, что одним все сходит с рук, а он должен теперь расплачиваться всей оставшейся жизнью?

Денисов остановился и заплакал. Поле вокруг него было равнодушно и необъятно, как море.

Навстречу по травам, как по волнам, шел человек в плоской кепочке и жарких суконных брюках. Он показался Денисову знакомым, но откуда мог здесь взяться знакомый человек? Они поравнялись, и Денисов узнал: это был инопланетянин из сна, но, одетый в сельмаговскую одежду, он выглядел вполне по-земному.

Денисов прошел мимо него и оглянулся. Инопланетянин тоже оглянулся, и они кивнули друг другу. Значит, он тоже вспомнил Денисова. Они постояли меньше минуты и разошлись. Денисов пошел к станции, а инопланетянин – в глубь нечерноземной полосы. Видимо, у него там были какие-то свои дела.

Состояние творчества – это болезнь. Малая наркомания. С той разницей, что наркотики разрушают, а творчество нет. Но состояние зависимости похоже.

Впервые я услышала в себе эту зависимость довольно рано, в пятнадцать лет. У меня была скромная мечта: написать рассказ и напечатать его в журнале. Журнал «Юность» – вот предел мечтаний.

Моя мечта сбылась через десять лет. «Юность» напечатала два моих рассказа. В газете «Правда» появилась статья, в которой были такие строчки: «Токарева – умна. Парадоксальна». Я вырезала ножницами эту статью и носила с собой, как справку. Если что не так – вытащить из сумки и показать, как документ. Токарева – умна. Газета «Правда». Центральный орган.

В то время, в двадцать пять лет, я не представляла себе, что у меня в доме появится полка моих книг на разных языках. Сейчас у меня уже две полки. К европейским языкам прибавились азиатские. Время от времени мне звонит китайский переводчик, который хочет со мной встретиться. Он звонит и говорит:

– Это ваша пере-вос-сица Андрей…

Я каждый раз не понимаю: зачем я ему нужна? Переводит, и на здоровье. А зачем встречаться?

Может быть, ему кажется, что он сможет перевести на китайский не только мой текст, но и все остальное?

А что остальное? Мое счастье. Моя женственность. Моя любовь.

То, что вынесено за скобки чистого листа. То, что не имеет к успеху никакого отношения.