Виктория Токарева - Так плохо, как сегодня (сборник)

Данное застолье текло по принципу: «Собирайтесь-ка, гости мои, на мое угощенье, говорите мне прямо в лицо, кем пред вами слыву…»

Гости славили в основном Светлану и Папика. Они существовали в эпицентре своей жизни и многого добились.

Людке тоже перепадали добрые слова, но в связке с Папиком. Один тост достался конкретно Людке.

Актриса – коллега Светланы – поднялась и коротко сообщила о том, что в их театре состоялась премьера. В партере в третьем ряду оказалась девушка, которая громко разговаривала во время спектакля по мобильному телефону. Это мешало артистам и зрителям. На нее оборачивались и шикали, но она не обращала внимания и продолжала свой воспаленный диалог.

Сейчас на свадьбе актриса впервые увидела невесту и признала в ней ту самую хамскую девушку.

– Хорошо, что она выходит замуж, – заключила актриса. – Ее муж вовлечет ее в семью и хотя бы частично изолирует от общества…

Как будто муж – тюрьма.

У Светланы лицо пошло пятнами. Она боялась, что Папик начнет интересоваться, кому звонила Людка, будет скандал. Но Папик не обратил внимания на тост. Скорее всего, не слушал. Пил и предвкушал узаконенные объятья.

Я поняла: кому звонила Людка. Ханину. Она ставила ему ультиматум: или ты, или – Папик.

Ханин, по своему обыкновению, не отвечал ни да ни нет, Людка колотилась как рыба об лед. Билась до последнего. Что ей спектакль, когда жизнь валится.

Тост прошел без последствий. Светлана постепенно успокоилась, но оглядывалась на актрису. Что за поведение? Если ей не нравится невеста – не садись за стол. Уходи. А если уселась и поедаешь деликатесы – не критикуй. Существуют правила игры, которые надо соблюдать. А если актриса не соблюдает, то она ничем не лучше Людки, которая громко разговаривает во время спектакля.

Через какое-то время поднялась балерина Танечка и произнесла тост, который предназначался исключительно Людке. В тосте перечислялись ее неоспоримые достоинства: ум, красота, душевная чуткость, ранимость. Людка заплакала. Все думали: она расчувствовалась. Но я видела: она оплакивает Ханина. Впереди открывалась обеспеченная жизнь – ровная и одинаковая, как степь. Без любви.

Красивый продюсер что-то сказал Танечке. Она не расслышала и перегнулась в его сторону вместе с фужером. Тяжелая густая струя французского бордо окатила меня с головы до пояса, итальянское платье сказало: до свидания, приятно было познакомиться.

Я вскочила, не понимая: что делать. Бежать в туалет и замывать водой, либо оставить все как есть и сдать платье в химчистку.

Я вышла из-за стола. Танечка устремилась за мной. Догнала меня на выходе из ресторана.

– Где вы покупали это платье? – пролепетала Танечка.

– В ГУМе, – вспомнила я. – А что?

– Хотите, я сейчас пошлю машину, и вам привезут такое же платье.

Предложение Танечки было вполне реальным, не просто слова. И огорчение Танечки тоже было искренним. Она страдала по-настоящему и готова была на все.

– Не надо, – великодушно отказалась я. – Ничего страшного.

– Нет, нет… – Танечка замотала головой. – Я что-то должна для вас сделать…

Мне поднадоело сидеть за столом, я не могу пребывать в неподвижности дольше четырех часов, да и оставаться в мокром платье было некомфортно. Мне захотелось домой, а моя машина находилась в ремонте. Такси из центра до моего захолустья стоило дорого. Ехать в метро в мокром платье…

– Если хочешь мне угодить, пусть твоя машина отвезет меня домой, – попросила я.

Танечка обрадовалась столь легкому решению проблемы. Она помчалась к крайнему столику, за которым сидела обслуга Папика. Танечка хотела дать распоряжение шоферу, но на ее пути выросла Людка. Преградила дорогу. Между ними состоялся короткий разговор. Видимо, Танечка сообщила, что нужна машина. Для меня.

Я увидела, как Людка подняла две руки над головой и выпустила когти. Самих когтей, естественно, не было, но пальцы смотрели вперед, и когти подразумевались.

Танечка дернулась вправо, чтобы обогнуть Людку. Людка качнулась в ее сторону: не пустить. Танечка метнулась влево, но Людка качнулась – перекрыть дорогу.

Я стояла и смотрела, как качается Людкина спина с поднятыми лапами, виртуально выпущенными когтями. Это была стойка крысы на дозоре.

Из белочки Людка превратилась в крысу. Когда? Почему? Откуда, из каких глубин всплыл этот звериный инстинкт?

Откуда – понятно. Людка не желала, чтобы в мою сторону падал кусок с ее стола. А именно: чтобы машина Папика везла меня двадцать километров.