Роман Третьяков - Любовь за деньги. П… роману с Бузовой

– У меня на этот счет другая позиция. Вспомните декабристов, думаю, они говорили женам – оставайтесь. Но женщины пошли за ними.

– Во-первых, ты правильно говоришь – жены. Почему женщина, которую ты даже не пригласил под венец, должна быть жертвой?

– Мне кажется, что весь мой опыт на шоу подразумевал дальнейшее развитие отношений за периметром. Я хотел пожить с Олей за периметром и убедиться в прочности союза. У нас было очень много разговоров, которые уже после моего ухода все больше и больше разубеждали меня в том, что я нужен.

– Можно же по-разному человека пригласить в свою жизнь, – вмешалась Оля. – Можно так: Оля, девочка моя, любимая, я вижу как тебе там тяжело, я тебя люблю, давай я прийду за тобой, мы начнем все сначала, мы будем вместе строить наши отношения с начала, а можно сказать: че там сидишь? Уходи.

– Ну так сказал или иначе, – заступалась за меня Собчак. – Но если он сказал, что все готово, приходи ко мне, в принципе, значит, эти слова прозвучали.

– Более того, вот вам показательный пример. Та же самая история с Матраццо на многое мне открыла глаза. Возможно, там ничего не было, возможно, кто-то из них врет. Но факт, она же пошла к нему… А вы, Ксюши, знаете, зачем девушка после клуба идет к молодому человеку…

– Рома, – продолжала Собчак. – Насколько я понимаю, сейчас у тебя уже новая девушка и новые отношения?

– Да, это так. У меня уже новая девушка. Мы познакомились не так давно, но это не мешает мне называть наши встречи отношениями. У нас все очень серьезно.

– А как ее зовут? – интересовалась Бородина.

– Ее зовут Света.

– Я попросила Рому, – вклинилась Оля, – на последней нашей встрече не так восторженно говорить о своих новых отношениях, но это его право, он считает, что сейчас именно тот период, когда об этом надо говорить…

– А почему я должен тебе врать? – вступил в диалог с Олей я.

– Не должен.

– Не должен, я тоже так считаю.

– Я попросила его: пожалуйста, ты делаешь… пффф. Сейчас бесполезно что-либо говорить, спрашивать, выяснять. – Оля запиналась, ей было очень трудно говорить. – Я не пытаюсь Рому ни в чем обвинить, просто, видимо, мы не прошли проверку временем. Но я могу сказать, что я до последнего момента была уверена, что это просто сложный этап в наших отношениях, и что все наладится, и что мы будем вместе, что мы это преодолеем, мы и раньше ругались, сходились, расставались, я просто знаю, что у меня эти отношения были самые яркие, самые красивые. Я очень много вложила в них, я этого человека любила по-настоящему и была готова выйти за него замуж, я думала, что у нас будут дети. Я думала, что у меня больше никого не будет, кроме него. Я ему благодарна за все эмоции, которые я испытала рядом с ним. Потому что я была действительно счастлива. В том, что Рома выбрал другую жизнь, я его не виню, может быть, в этом я отчасти виновата. Он мне сказал, что основная причина нашего разрыва в том, что я его опозорила на всю страну и предала. Я хочу попросить прощения у семьи Романа. Извините, если я как-то опозорила вашего сына. Спасибо тебе за все, Ром. За все хорошее, что ты сделал.

– И тебе спасибо большое за все хорошее. – Я сказал это как-то грубо, формально, что самому стало неприятно.

– Ну что ж, – начали подводить итоги ведущие. – Роман, который должен был вернуться, вернулся, но уже совершенно иным. Мы провожаем его к воротам.

– Может, ты останешься? Чаю выпьешь? – тихо и очень мило спросила Оля.

– Зачем давать лишний раз надежду? Все, Оль, я пойду. Все закончилось. Удачи тебе.

Я вышел за ворота.

Первая мысль, которая промелькнула, была проста и совершенно убедительна: «Вот и все. П…дец Роману с Бузовой».

Далее я совершенно спокойно, без внутренних терзаний пересек подвесной мост и потопал в сторону домика администраторов, чтобы снять с себя микрофон, забрать у них свои вещи и покинуть это место.

Раздался телефонный звонок.

– Роман?

– Да, Николай Алексеевич.

– Жалко вас. Такая любовь была. Я, если честно, до конца не верил, что вы расстанетесь. До последнего думал, что ты придешь и заберешь ее.

– Нет.

– Ну я уже сказал то, что хотел.

– Николай Алексеевич, спасибо вам огромное. Мне очень приятно, что мы работали вместе. Я иногда сижу и злюсь на вас, но в то же время ощущаю какое-то родство и даже тепло. Я недавно прочел в Сети про стокгольмский синдром.

– Это когда заложники после пыток питают к террористам родственные чувства?

– Да. Думаю, может, к вам у меня именно он?