Людмила Стрельникова - Мастера вызывали?

На следующий день неузнаваемо прифранченный родитель появился в универмаге «Ромашка». Он щеголял в потёртых джинсах, несколько раз подвёрнутых снизу, по типу манжетов. Сверху его облачала слегка широковатая в плечах, но яркая рубаха, волосы были аккуратно зачёсаны назад и набриолинены. Сизый нос прикрывали зеркальные очки, в которых отражалось всё, что угодно, кроме собственной души. Выглядел он довольно броско и не столько потому, что был так одет, а потому, что что-то не вязалось между его собственной внешностью и тем одеянием, в котором он щеголял. Однако окружающая публика не принадлежала к числу тонких психологов, чтобы анализировать это несоответствие, а относилась к числу любопытных, способных только выделять необычное в толпе и восклицать: – Ах, какой оригинал! Есть в нем нечто… – и на этом восклицании ограничиваться. Поэтому никто не заподозрил в Николае Афанасьевиче агента какой-нибудь иностранной разведки или бизнесмена с Гавайских островов. Да, именно таким оригиналом, претендующим на экстравагантные вещи, и появился он в отделе «мужские сорочки».

Сначала он с достоинством прошёлся мимо стеклянной витрины, где были выставлены имеющиеся в продаже образцы, и остался ими недоволен, затем долго и упорно осматривал товар, разложенный на полках по размерам, и тоже не выразил восхищения. После этого небрежной походкой он приблизился к прилавку с надписью «выдача покупок» и дерзко бросил в лицо молодому человеку в синем халате: – I want some bread, – сообщив, что хочет хлеба.

Молодым продавцом оказался Виктор, который хотя и обожал иностранные этикетки, не понимал ни на одном из имеющихся на земном шаре языков, кроме русского, и поэтому все языки сливались для него в один – иностранный.

– Извините, не понял, – любезно осклабился он, сразу почувствовав в покупателе солидный навар.

– I like little birds, – непринужденно, со скверным акцентом Николай Афанасьевич признался, что любит маленьких птичек, окончательно закрепив за собой впечатление «нужного» покупателя, и после этого уже по-русски, но полушёпотом спросил: – Где здесь была продавщица, видная такая девица? Она мне обещала кое-что.

Лицо Виктора расплылось в приятной улыбке, и он тоже на полутонах ответил:

– Девушка в отпуске, но я вам могу помочь.

Зеркальные очки смерили Виктора оценивающим взглядом, после чего незнакомец вымолвил сквозь едва размыкаемые губы:

– Наше не берём.

– Прошу вас пройти в примерочную, не пожалеете, – тихо проронил продавец.

Николай Афанасьевич важно прошествовал в указанное место, куда вскоре Виктор принёс несколько сорочек в целлофановых пакетах и, указывая на этикетки, стал предлагать:

– Пожалуйста – на любой вкус. Остались в единичных экземплярах, вторых таких не найдёте. Эта вот итальянская. Видите – какая тонкая ткань, на теле не чувствуешь. А эта – Будапешт. Очень насыщенный цвет, на солнце не выгорает. Есть чешская, обратите внимание – какая этикетка. Я бы из-за одной этикетки купил.

– Да, ничего рубашечка, для дома сойдет, – небрежно бросил Николай Афанасьевич и поинтересовался: – Сколько червонцев?

– Пять, – скромно улыбнулся Виктор.

Николай Афанасьевич чуть не воскликнул: «Ого!» – но вовремя вспомнил наказ – ничему не удивляться и невозмутимо проговорил:

– Но для дома у меня есть. А вот к празднику бы что-нибудь поинтереснее. Не подскажешь, когда следует наведаться?

– Пока не могу знать… Зайдите через недельку.

Вернувшись к сыну, Николай Афанасьевич поспешил снять джинсы.

– Ох, и узкие. Как ты носишь? Ноги ж не сгибаются.

– Ларису видел? – нетерпеливо спросил Сергей.

– Сказали – в отпуске.

– Кто сказал?

– Да такой, белобрысый, с узким лицом.

– Значит Виктор, – определил сын. – Куда же пропала Лариса? Она в отпуск не собиралась… Придётся наведаться к ней домой, – вслух рассуждал он.

– Мне опять идти? – с готовностью обратился родитель к нему, вдохновлённый своими успехами.

– Нет, тебе показываться больше нельзя, и тебя, и меня узнают, могут заподозрить, – он задумался.

– А может мне налысо постричься и пойти? – предложил отец. – Меня однажды на пятнадцать суток посадили, побрили, я улицу подметал – ни одна душа не узнала.

– Не будем пока рисковать, спугнём их. Придётся Дарью Даниловну в оборот брать. Позови ее.

Хозяйка вплыла в комнату с улыбкой.

– Я как раз хотела пригласить вас на чай. Не составите ли мне компанию?