Людмила Стрельникова - Мастера вызывали?

– Зачем это? – испугался старик.

– Табуретку подобью, а то сидите на ней – шатаетесь, как петух на насесте.

– Сам забью, когда уйдешь.

– Как хотите, мне на ней не сидеть. Хотел как лучше.

Мастер вынул из «дипломата» большую отвертку, посмотрел на неё приценивающим взглядом, что-то соображая про себя, но до него донёсся голос старика.

– Ты мне это брось-ка. Я ведь и милицию могу вызвать, – он боязливо покосился на отвертку. – У меня вон – телефон рядом, и голос звонкий. Ты не смотри, что старый – как закричу, в другом квартале услышат.

– Вы чего, дедуля, такой нервный? – мастер приставил к телевизору заднюю крышку и прикрутил отвёрткой.

– Будешь тут нервный, коли с такими физиономиями начнут приходить, – пробурчал дед.

– С какими это? – на лице подозреваемого отразилось неподдельное удивление.

– Взгляни на себя, вон зеркало, – указал старик на прихожую, где висело небольшое круглое зеркало.

Когда молодой человек увидел собственное отражение, то присвистнул:

– Вот это да! А я и не знал.

Старик, внимательно наблюдая за ним сбоку, недоверчиво спросил:

– Что, и вправду не знал?

– Откуда ж. Утром выходил нормальный, а больше в зеркало не заглядывал.

– Где ж это так тебя?

– Производственная травма.

– Током трахнуло, что ли?

– Почти что. Придётся замаскироваться, а то ведь в дом не впустят. Правильно я говорю?

Он вынул из нагрудного кармана зеркальные очки и надел на глаза, прикрыв синяк.

– Конечно.

– Удивляюсь, как это вы меня впустили.

– Растерялся. Не успел дверь захлопнуть, а ты уж и вошёл.

– Пластырь есть?

– Сейчас найду.

Перед следующей клиенткой мастер предстал во вполне приличном виде: в тёмных очках и с пластырем на щеке. Такой вид не только не испугал женщину, но наоборот, даже привлёк особое внимание. Это была холёная домохозяйка, пышная и скучающая без общества и без мужа-начальника, задержавшегося на очередном заседании.

– Проходите, пожалуйста. Очень рада. Как вы быстро отреагировали, а то пока вызовешь – неделю приходится ждать, да потом месяц ремонтируют. Вы, наверно не очень давно работаете?

– Да.

– Оно и видно. Новенькие всегда всё быстро делают, а старые, у которых опыта больше, и делать, казалось, должны бы всё втрое быстрее – наоборот, втрое затягивают. Я это уже давно заметила, – болтала она, пока мастер раздевался.

– Где телевизор?

– На тумбочке, проходите сюда. Вам помочь?

– Нет, я сам.

Она села здесь же на диване и тоже, как старик, не спускала с него взгляда.

Молодой человек не выдержал и несколько раздражённо с вызовом проговорил:

– Можете не беспокоиться, ничего я у вас не украду.

– А я и не беспокоюсь.

– Так что же вы на моём лбу дырку протёрли?

– Интересно следить за вашей работой. Приятно наблюдать, как добросовестно трудится красивый молодой человек. Мой муж, к примеру, уверяет, что вся молодёжь – бездельники, а я вижу противное…

– Принесите зеркало. У вас есть большое зеркало?

– Да, конечно. А зачем оно вам?

– Буду делать сведение лучей.

Женщина принесла.

– Встаньте сюда перед экраном и держите зеркало вот так, – он показал – как, а сам, машинально сняв очки и засунув в карман, так как тёмные стёкла мешали видеть изображение, встал за телевизор и, что-то подкручивая сзади, начал наблюдать за изменениями полосок на таблице настройки.

Клиентка продолжала поглядывать на него с интересом. Но её, как женщину, вполне можно было понять, потому что молодой человек, несмотря на синеву под глазом и белый пластырь на щеке, имел приятную внешность, сочетая в своих чертах мужественность, решительность, способность к действию и глубокую задумчивость. Его глаза отличались от всех прочих странной особенностью – мрачно мерцать. Если у других глаза были тусклы или сияли ярким светом радости, то о его глазах нельзя было сказать ни того, ни другого, потому что они обладали только им свойственной способностью – таинственно мерцать светом неизвестности. В их чёрной глубине постоянно скрывалась мрачноватая самоуглублённость, а лёгкая отрешённость от мира сочеталась с быстрым живым схватыванием всего происходящего вокруг, то есть в нём сочетались две такие малоуживчивые черты – как задумчивость и деловитость. Так что наружность его вполне производила впечатление, поэтому клиентка, чтобы в свою очередь привлечь к себе внимание мастера, держа зеркало, умудрялась сама принимать, как ей казалось, картинные позы: то локоток приподнимет, то головку откинет назад и бросит игривый взгляд, то полную ножку отставит в сторону. Но мастер оценил всё по-своему и сердито предупредил: