Лариса Райт - Неслучайная встреча (сборник)

– Света! – крикнула она дежурившей сестре. – Ко мне должны прийти. Проводи, пожалуйста, в перевязочную. И сообщи, когда придет мама Игорька.

– Хорошо, – спокойно откликнулась Света, в голове которой, скорее всего, роились, кружились и наталкивались друг на друга на бешеной скорости миллионы «почему в перевязочной?», «как в перевязочной?», «зачем в перевязочной?» и «с чего бы это вдруг?»

А Маргарита перевязочную любила. Она знала, что некоторые хирурги это помещение предпочитают обходить стороной, перекладывая обработку швов и смену бинтов на медсестер. И вовсе не потому, что задирают нос и считают подобные рутинные процедуры не барским делом, а только из-за того, что не хотят лицезреть человеческие муки. В операционной пациент находится под наркозом: не плачет, не кричит, не корчится от боли. А в перевязочной бывает всякое: свежая рана есть свежая рана, и ее осмотр – не самый приятный процесс. И все-таки заведующей отделением эта комната казалась светлой и радостной. В нее попадают, когда все страхи и волнения, связанные с операцией, уже пройдены. И несмотря на то что впереди у большинства еще долгий и зачастую мучительный процесс восстановления, главный шаг уже позади. Кроме того, Маргарита любила общаться здесь с пациентами. Если при этом сама меняла повязку, то замечала, что обработка швов за разговором проходит быстрее и безболезненнее. Если же просто приглашала кого-то для консультации, то всегда обращала внимание на то, что в перевязочной разговор получается более теплым и доверительным, чем в сухой, официальной обстановке кабинета.

Так вышло и сегодня. Пара, появившаяся на пороге, выглядела растерянной и испуганной. Мужчина все время вытирал платком пот со лба и смотрел в пол, а женщина теребила ремешок сумочки и силилась улыбнуться. Получалось плохо, она смущалась еще сильнее и тем лихорадочнее дергала сумочку, которая грозила упасть на пол. После приглашения сесть оба долго устраивались на кушетке, то садясь ближе друг к другу, соприкасаясь бедрами и плечами, то вдруг отпрыгивая, будто ударенные током. С людьми, которые так волнуются, в кабинете разговаривать было бы гораздо сложнее. Здесь же Маргарите оказалось достаточно радушно улыбнуться, попросить не волноваться и показать результаты анализов.

– Сейчас, сейчас, – женщина дрожащими руками протянула врачу мятые листки со следами расплывшихся чернил.

Маргарита знала по опыту: слезы. За годы практики она пересмотрела целую кипу таких бумажек, каждый раз мечтая об одном и том же: сделать так, чтобы на них больше никогда не появлялись следы расплывшихся чернил. Листы, которые она пристально изучала, говорили о том, что в этот раз ее желание, скорее всего, исполнится. Результаты анализов не выглядели удручающими и давали большие шансы на успешное лечение, в чем она и поспешила заверить пациентов.

– Да, нам это говорил Безинцев. – Коллега из областного центра, направивший их к Маргарите.

– Тогда я не понимаю, в чем проблема. Сергей Николаевич – прекрасный врач, и нет никаких причин сомневаться в его словах. Если в подобной ситуации уместны поздравления, я бы вас поздравила. С таким диагнозом все бывает гораздо хуже. Надо делать операцию, как можно быстрее, и, думаю, обойдется без осложнений.

– Мы не можем решить, где ее делать, – женщина слегка пихнула мужа ногой, и тот, словно проснувшись, оторвался от своего платка и сдержанно кивнул.

– Я еще раз повторюсь: Безинцев – отличный хирург и, честно говоря, я не понимаю, зачем вы пришли ко мне, если есть возможность оперироваться в области. Результат был бы одинаковый, но многие резонно считают, что там поток больше, а значит, и опыт, хотя на свой я пожаловаться не могу. Ну и потом, условия, с этим не поспоришь. У центра все-таки дотации, хорошее финансирование, так что, повторюсь, если есть возможность, я бы не раздумывала.

Женщина подняла на Маргариту полные слез глаза, прошептала чуть слышно:

– В том-то и дело, доктор…

Врач поняла: возможности нет. Не то чтобы в центре проводили исключительно платные операции, но их делали в первую очередь, а из бесплатников выстраивалась иногда такая длинная цепочка страждущих, что вторая степень их болезни грозила перейти в четвертую до того, как пациент попадет к хирургу. Как правило, люди исхитрялись: находили спонсоров, брали кредиты, выбивали внеочередные направления в Москву. Но такие направления все же чаще давали детям, а если ты мужчина за пятьдесят и бумаги показывают, что можешь подождать – жди или ищи средства.