Марина Болдова: Память (Братья)

Беркутов улыбнулся. Пятилетний сын Молчанова Егорка был любимцем всего отдела, а у Беркутова вызывал просто – таки умиление. Всю свою нерастраченную отцовскую любовь Егорка – старший, как его называла жена Сергея Мила, выливал на малыша. Игрушки ему Беркутов покупал только полезные, «мужские», а разговаривал с ним, как со взрослым. Егорка – младший чувствовал, как и все дети, искреннюю привязанность Беркутова и тянулся к нему всей своей юной душой. Глядя, как они увлеченно ползают по ковру, строя замок из набора «Лего», Мила укоризненно сверлила взглядом мужа, мол, ты там должен быть, а не твой начальник. Сергей, любивший сына не меньше Беркутова, только довольно ухмылялся. «Ласковый теленок двух папок сосет», – отшучивался он. Молчанов в отделе лучше всех разбирался в компьютерах, а сына «развивал» с этой стороны. Егорка уже свободно владел «письмом» и «помогал» отцу печатать справки, тыча одним пальчиком в клавиатуру. Ошибки, которые он допускал, тут же подчеркивались компьютером, Егорка их исправлял, попутно запоминая правильное написание слова. В результате, мальчик был грамотным и не боялся умной машины.

Беркутов закрыл дверь кабинета, и стал спускаться на первый этаж.

«Черт, забыл мобильник на столе!» – Разброд и шатание в мыслях в последнее время пугали Беркутова. «Идем к старческому маразму быстрыми шагами», – пришла в голову неутешительная мысль.

Дорога до Лесинок оказалась неожиданно ровной и широкой. Беркутов не ездил по этой трассе уже несколько лет, и был приятно удивлен, что ее отремонтировали и даже сделали шире. Большегрузные машины ехали в крайнем ряду, не мешая нетерпеливым легковушкам мчатся по своей полосе. Около поворота на Лесинки стоял новенький указатель «Коттеджный поселок «Лесное». Беркутов свернул с трассы. Проехав мимо заболоченного озерца, он увидел забор, выкрашенный голубой краской. «Так, от этого участка третьи ворота», – вспомнил он объяснения своей новой знакомой. Остановившись, он вышел из машины. «Блин, и где тут дача?», – спросил он вслух, глядя на густые заросли за оградой. В его понимании дачей назывались шесть соток с чисто прополотыми грядками и с конурой из подручного материала, чтобы было где укрыться от дождя и палящего солнца.

– Я, конечно, не Блин, а Галина, но вам отвечу: моя дача прямо перед вашим любопытным носом, – раздался откуда – то из зарослей малины насмешливый голос. Беркутов оторопел. Только сейчас он заметил женщину в пестром сарафане, которая собирала ягоды. Пока он гадал, может ли эта дачница быть матерью Марины, та уже отперла калитку, еле заметную среди высокой травы.

– Вы уверены, что вам нужно к нам?

– Не уверен.

– Тогда попытайтесь объясниться, что вы делаете около моих владений.

– Мне нужна Галина Голованова.

– Так это я.

Спокойная уверенность в себе сбивали Беркутова с толку. Одна, на огромном участке, лицом к лицу с незнакомым мужиком весьма сомнительного вида, так Беркутов подумал сам о себе, и никакого страха. «Может быть, в доме еще кто – то есть, муж там или еще кто», – оправдал он для себя ее беспечность.

– Садитесь, рассказывайте, – Галина жестом показала на скамейку с высокой спинкой. Тень от огромного, не меньше метра в обхвате дуба, закрывала скамейку и как – будто наспех сколоченный, стол. Беркутов послушно опустился на сиденье.

– Что рассказывать? – немного тупо спросил он. У него было чувство, которое он не испытывал и, в принципе, не мог испытать в жизни. Он чувствовал себя преступником на допросе, лихорадочно соображавшим, что можно говорить, а что нет.

– Вы что, боитесь?

Он боится! Не она, один на один с незнакомым мужиком, а он, обстрелянный и простреленный местами майор с милицейским стажем.

– Это как это?

Галина неопределенно пожала плечами. Ее поздний гость, как ей показалось, был явно не в себе. «Я еще пока могу ввести в шоковое состояние», – невесело подумала она. После смерти мужа интерес ко второй половине человечества резко пропал, и она думала, что навсегда.

– Не хочу показаться невежливой, но, может быть вы перестанете на меня так неприлично пялиться и скажете, наконец, зачем я вам понадобилась, и кто вы вообще такой?

– Я пялюсь? Вот что, дамочка, у вас какая – то мания величия что – ли, не знаю. А я из милиции, майор Беркутов, и пришел, вернее, приехал из города, чтобы сообщить вам о том, что случилось с вашей дочерью, а вы тут! – Беркутов вдруг прикусил язык, вспомнив предупреждение Марины быть поаккуратней в словах. «Кретин!» – успел подумать он. Все, что произошло дальше, он потом вспоминал, восстанавливая в памяти поминутно. Лицо Галины, до этого такое живое, в одно мгновение превратилось в застывшую маску неопределенного цвета. Перед Беркутовым неподвижно сидела немолодая женщина со смертельной тоской в глазах. Не ужас, а какая – то покорность услышать самое страшное, готовность принять любые плохие вести, не заплакать, не показать слабость – вот, что было в ее напряженной позе. Вдруг она встала и отвернулась от Беркутова.