Елена Лактионова: Свободных мест нет. Рассказы советских времен (сборник)

Предлагалось верить слепо, а хотелось доказательства, знаний, хотелось постичь разумом.

И только теперь, когда «разрешили», когда на экранах телевизоров стали появляться священнослужители, трансляции лекций Мартынова, появившаяся его же книга, где доступно, а главное: физиком – так серьезно и просто (поначалу это шокировало) об этом! (вот они – доказательства?). Газетные и журнальные статьи, литература о «чудесном», и т. д., и т. п… Плотина, так долго возводившаяся, была, наконец, прорвана, хлынул мощный поток доступной информации, которой прежде так не хватало. Он возобновил интерес и во мне. Тлеющая все эти годы искра стала разгораться с новой силой, оберегаемая с моей стороны от веяния «моды на веру», – я старалась основывать свой интерес лишь на осознании.

Конечно, мне и прежде приходилось бывать в церквах, но, скорее в качестве «посетителя музея». Иной мир. Своя культура. Священники, в длинных одеждах, что-то монотонно и устало, как мне казалось, давно им надоевшее, читающие, – «неужели они вправду верят?» – думала я о них. Прихожане, в основном действительно люди пожилого возраста, целующие иконы, руки священникам, крестящиеся, шепчущие, стоящие на коленях, – «неужели и они все верят?» Конечно, это была лишь внешняя, видимая сторона религиозных обрядов без понимания их сути, а потому кажущаяся странной, нелепой.

Может быть, тогда, в юности, когда задело, но не осталось, – просто потому что не было еще настоящей потребности, время не пришло?

И вот в период моей «второй волны», когда «сдвинулось» (насовсем?), мне приснился несколько странный сон. Какое-то хаотическое видение полутемных церквей, освещенных лишь свечами, священники, размахивающие кадилами, церковные песнопения, что-то и кто-то еще – всё бессюжетно, смутно. Ясно помню лишь дошедший до меня, сразу после этих сновидений проснувшейся, смысл, будто продиктованный кем-то: если я в самое ближайшее время не схожу в церковь и не поставлю своим родителям свечи и не помяну их «за здравие», то мне придется поминать их «за упокой».

Как это обычно бывает, находясь под впечатлением только что увиденного сна, когда еще не вполне вернулся «оттуда» – преувеличенное воображение, суеверный страх, чуть ли не «вселенский ужас» обуяли меня, и я тут же дала слово, скорей не себе, а кому-то – кто так напугал, – выполнить страшное условие.

К утру впечатление от сна притупилось, заспалось, тот «священный трепет» от чего-то «божественного», испытанный ночью, исчез, но решение исполнить обещание осталось.

И вот я пошла в церковь Александро-Невской лавры.

Необычная атмосфера, обстановка. Сладко-душно. Запахи. Вычитанное из книг: «запах елея и ладана». Я не знаю, как пахнет елей, и как – ладан. Хотелось думать, что пахло ими – елеем и ладаном.

Полумрак, шепот (почти из сна, но не узнанное: лишенное «священного трепета»), шарканье посетителей, где-то читает священник; справа, у окон, стоит гроб с покойником.

Вот он – другой мир. Мир размеренный, несуетный, мир покоя и умиротворения, а потому так сразу диссонирующий с тобой, пришедшей из быта коммунальных квартир, транспортных ссор, магазинно-базарной ненависти, грохота улиц, бездушной толпы.

Подхожу к киоску. Свечи: от тридцати копеек до пяти рублей. Цена, конечно, не соответствует себестоимости, но вот смысл: сколько пожертвуешь? за сколько откупишься? Впрочем, что это обозначает: поставить кому-то свечу? зажечь свечу?

Иконки: цветные репродукции и фотографии, в рамочках и без.

Крестики: медные, алюминиевые. Кто сейчас такие носит? Носят золотые, на золотой цепочке, в вырезе открытого летного платья. Золотой крестик на загорелой коже. Вдруг вспомнился медный крестик на замусоленной веревочке, что носила моя тетка. Она не снимала его даже в бане.

Евангелия. Дешевле, чем прежде на книжных «черных» рынках.

Расценки поминальных записок «за здравие» и «за упокой». Пятьдесят копеек и рубль. Интересно: за рубль лучше потянут? быстрей дойдет?

Вдруг поймала себя на том, как мгновенно срабатывает утилитарно-практический подход ко всему, срабатывает выработанная годами универсальная, всеспасающая защита: скепсис и ирония (но действительно ли спасающая?) Наверное, в этом мире всё должно быть по-другому. Наверное, и смысл этого мира заключается в очищении от подобных мыслей, в открытости души, а, значит, в освобождении от масок, гармонии с внешним миром. И дело это трудное и долгое. Наверное, это и называется: путь?