Леонид Овтин - Пляшущий ангел

– Нет. – Бесцветно ответил Василий Валерьевич, глядя поникшими глазами в пол.

Он сидел так с минуту – безучастно глядя на пушистый ковер, усеянный причудливыми рисунками. Потом сделал большой глоток кофе, вкинул в рот шоколадку и трепетно положил руку на плечо Егора: – Егор, ты говори, что тебе надо-то. Я человек, конечно, черствоватый, но не без чувств. Ты не думай. Я специально эмоции не выражаю – чтоб тебе не противно было… Или это не правильно?

– Это преправильнейше. – Одобрительно улыбнулся Егор Быковский. – Меньше эмоций – меньше негатива. Я ж к вам тоже стараюсь реже заходить – чтоб у вас негатива меньше было. А просьба моя препростейшая…

– Поверь, я бы для тебя и пресложнейшую исполнил бы – если бы она не была против моих интересов.

– Вы как-то обещали своему товарищу Грыму, что сделаете его мэром…

– Не обещал, но сказал, что буду способствовать… А ты что, не очень хотел бы, чтоб у нас был такой мэр?

– Я вообще не хотел бы, чтоб у нас был такой мэр. Я знаю его больше, чем вы. С вами он, не смотря на то, что честен, кажется стабильнее и лучше, чем он на самом деле. Вы не считаете, что надо более широко и глубоко рассмотреть его, прежде чем способствовать?

– Это, безусловно, необходимо. У тебя есть предложения?

– Есть. Вызовите его к себе, а я – как бы нечаянно буду у вас в гостях, заодно и поговорю с ним по-мужски. А потом и будет видно – способствовать ему или не способствовать…

Валерьич глубоко задумался. Предчувствуя это, Егор взялся за надкушенный пирожок.

Пока Василий Валерьевич думал над предложением своего гостя, Егор Быковский съел два пирожка и выпил свой чай.

– Может быть, еще чаю? – Предложил старик, лукаво улыбаясь Егору.

– Можно. – С такой же улыбкой ответил гость. – Пирожки у вас вкусные. Магазинные?

– Нет, самодельные. – Ответил Валерьич, суетливо постукивая пальцами по коленям. Потом на миг задумался, и, положив руку на плечо Егора, сказал: – В общем, будь оно по-твоему, Егор Афанасьевич. Устроим экзамен этому Дмитрию Сергеевичу. Мне он что-то тоже кажется не совсем удачливым кандидатом в мэры.

– Я хотел его через Юганова вызвать – так он на него в глубокой обиде. Николай позволил мне зайти к нему тогда, когда у них был серьезный психотерапевтический сеанс. А самая лучшая психотерапия – та, которая помогает посмотреть в глаза настоящему, которое опосредованно связано с прошлым. Так Николай Георгиевич говорит. Я с ним в этом солидарен полностью.

– Может быть, вы и правы. – Ответил Василий Валерьевич, вкидывая в рот очередную конфету. – Подай-ка мне мой телефонный аппарат – вон, на тумбочке у окна.

Услышав сигнал своего мобильного телефона, Грым недовольно засопел, и, лениво перевернувшись на другой бок, взял аппарат. По мелодии звонка он понял, что это звонит его «внештатный» начальник. Если бы это звонил кто другой, за исключением матери, отца и Антона Лукавцева, он бы отключил мобильник и продолжил валяться в полудреме на своем мягком двуспальном ложе из красного дерева. Но в таких случаях он был вынужден отвечать незамедлительно. Малейшее промедление грозило гневом, который мог бы обернуться презрением при личной встрече или штрафом в пятьсот, а то и тысячу долларов. Василий Валерьевич был человеком не дурным, но со странностями.

– Да, Василий Валерьевич…

– Ноги в руки и ко мне! Мигом! Одна нога здесь – другая там!

– К чему такая спешка, Валерьич?

– К тому, что тебе срочно нужно быть у меня! Заодно с Егором пообщаешься. Ты ведь знаешь его?

– Да. – Не сразу и неохотно ответил депутат. – Виделись как-то. А что ж он хочет?

– Просто повидаться. Давай, меньше слов, больше дела! Быстро ко мне! Чтоб через полчаса был! Как понял?

– Понял. – Ответил растревоженный Грым после полуминутной паузы. – Буду.

Оставив постель неубранной, политик за считанные секунды оделся и вихрем вылетел из своего дома. Нажимая на пульте кнопку закрывания ворот, он увидел подъезжающий внедорожник и жестом велел ему остановиться.

– Добрось до Краснобригадной. – обратился он к шоферу внедорожника.

– Сколько?

– Столько – нормально? – Дмитрий сунул ему мятую купюру, которую небрежно извлек из кармана джинсов.

– Более чем. – Водитель внедорожника расплылся в благоговейной улыбке, обнажив мощные неровные зубы под густой щеткой усов. – Садись, дорогой Дмитрий Сергеевич.

Дмитрий Сергеевич смущенно хохотнул: «Надо ж, честь какая! Не ожидал!», и уселся рядом с шофером.