Леонид Овтин - Пляшущий ангел

– Нельзя. Но пока что не получается. Вот стану мэром – получится. Не сразу, но все-таки, получится. Я это чувствую.

– Вот и о чувствах заговорили. – Сергей Дмитриевич горько усмехнулся. – Какие у тебя еще чувства? Может, еще о каких чувствах расскажешь?.. О чувствах к твоим продюсерам, например…

– Не надо называть их продюсерами. Они не раскручивают бездарь!

– Продюсеры – это не те, кто раскручивает бездарь. – С теплой улыбкой пояснил отец. – В мое время продюсеры просто помогали талантливым личностям раскрыть свой потенциал и применить его по полной мере – в творчестве, – для эстетического удовольствия общества, для культурной пользы общества, и просто, чтобы…

– Ты лектор, – Сын мягко перебил отца. – Прямо, как Юганов. Давай-ка, хватит о чувствах, мыслях, работе. Мне бы отдохнуть. Просто побыть в покое, безо всяких политиков, корпоративов, заседаний.

– Вот это хорошая мысль. Побыть одному в покое – это каждодневная необходимость. И, желательно, безо всякого пива, водки, и прочих напряжений.

Сын подозрительно покосился на отца: – Слушай, вы, случайно, с Югановым не сговорились?

– Я и знать не знаю твоего Юганова. Кто это?

– Это мой психолог. Мама посоветовала. Психолог отменный, но допустил оплошность – пригласил как-то на сеанс моего старого знакомого… – Грым выдержал короткую паузу. Потом отрешенно махнул рукой: – Только весь сеанс испортил. Так нельзя поступать с клиентами. Он его просто попросил: «Помоги мне увидеть этого политика», а он взял и впустил его – как раз тогда, когда я был на грани фола. Причем, наверняка, намеренно довел меня до этого состояния. Нехорошо, правда?

– Да, не очень правильно. – Согласился Грымов-старший – скорее просто для того, чтобы успокоить сына, глаза которого уже были на мокром месте. Истинную причину этой слезливости отец Грыма, разумеется, не знал.

Грым протер пальцами взмокшие глаза и вышел из комнаты, оставив своего родителя в беспокойном замешательстве.

Сергей Дмитриевич недолго сидел в кресле, задумчиво почесывая голову. Потом вышел в прихожую и обратился к Дмитрию, который вальяжно двигался к входной двери: – Ты куда, Дима?

– Пойду, к Антону зайду.

– Это надо, это надо. Ты у него уж давненько не был. А хорошего человека надо навещать почаще – хотя бы просто ради приличия. Ромка – это ладно, таких, как он – в любом кабаке найдешь, а вот Антон – это человек-находка.

– Да. – Согласился депутат. – Неплохой человек. Только иногда бывает дерзковатым. Ну, это ничего. Быть всецело пушистым тоже нельзя.

Последняя встреча Грыма и Антона Лукавцева закончилась не очень радостно. Дмитрий ушел от товарища, не попрощавшись, обиженный. Причем, Лукавцев был уверен, что он обижен не столько на него, сколько на все человечество. Ему было жаль своего товарища и в тоже время он, если можно так сказать, по-белому презирал его – за малодушие, за алчность, за тупость, то есть, за все то, что делает не очень глупого человека вечно голодным, алчущим и бездушным.

Они разговаривали с Грымом о курортах, о женщинах, и прочих приятных мелочах. Когда Дмитрий хвастливо признался Антону, что через года два-три станет мэром, Лукавцев из веселого сангвиника превратился в удрученного флегматика и, нервно затушив начатую сигарету, недовольно пробурчал: – Что тебе наш город сделал?

– Ничего плохого. Я сам сделаю ему много хорошего.

– И как, если не секрет?

– Как-нибудь. Время покажет. Время – хороший судья.

– Угу. А что хорошего ты собираешься сделать нашему городишке?.. Тоже время покажет?.. Товарищ депутат, видите ли, время – неплохой судья, но не всегда хороший учитель…

– Значит, сами будем учиться.

– Ну, удачи тебе, пляшущий ангел…

Дмитрий на эти колкие слова обиделся, ушел, даже не попрощавшись и не закрыв за собой дверь. Антон думал, что он никогда больше не придет: Грым не только не звонил ему, но и не отвечал на его звонки. Но он все-таки пришел, без малейших намеков на прошлую обиду.

Усадив Дмитрия за стол, Антон сделал неутешительный для себя вывод: время, мало того, что ничему не научило его друга, так еще и подпортило физически. Лицо Грыма осунулось, щеки немного припухли, появилось небольшое образование в абдоминальной области, которое не мог скрыть даже плотный джемпер, а сам Дмитрий стал каким-то вяловатым, начал слегка сутулиться.

После недолгих формальных разговоров – о новом, о родителях, о настроении – Антон начал бесконечный рассказ, насыщенный курьезами детства, пикантными подробностями своей холостяцкой жизни и психологическими особенностями своих старых и новых друзей.

Читать дальше