Вячеслав Ворон - Ёсь, или История о том, как не было, но могло бы быть

– А что в девяТсот пятом? – парировал Ёсиф.

– А в девятьсот пятом ты, дорогой мой Стален, засмотрелся на горного орла в горах Тифлиса в тот момент, когда царские казначеи практически добровольно пожертвовали большую часть сопровождаемой ими казны на нужды революции. И что из этого вышло, мне пересказывать тебе не надо.

– Да, но Арел птица свАбодная и красивая, а я тоже Арел. Вот я и загляделся на брата. Да и деньги мы же все равно получили, хАтя и пришлось немного погАрячиться. Так сказать, распушить усы, – пробурчал в трубку Ёсиф.

– Усы он распушил. Ишь ты, важный какой, тараканище прям. Слава Ленину, что все тогда обошлось мирно, вовремя тебя в чувство привели соратники наши, выстрелив тебе в ногу, иначе не сидел бы ты сейчас в теплой Мексике, а хлебал бы баланду в царских «палатах» с видом на тайгу и окошком в клеточку.

– Ой, Надюха, не напоминай, я как вспомню, до сих пор нога ноет. Я как пулю-то получил в ногу, сразу сААбразил что-то со мной не так. Помню: больно было, но видя перед собой стройные ножки Фаннички, я бежал быстрее пули, забыв о боли, – выдохнул в трубку Ёсиф.

– Однако ты, Ёся, и кобель, у тебя пуля была в ноге, а ты за ножками Каплан устремился. Я, конечно, не ханжа, но смотри там, в Мексике, чтоб никакие ножки тебя не отвлекали от поставленной мною задачи. Троцкин должен быть наш и баста. Все, хватит попросту шелестеть, я все же по межгороду звоню, и на коммутаторе, уже, наверное, давно уши греют империалистические шпионы. Там в правом кармане гавайки [2] лежит пошаговая инструкция ведения переговоров со Львом. Будь осторожен, Ёся, если хочешь жениться. Все. Чао! – по-учительски отчеканила Пупская и повесила трубку.

Ёсиф в недоумении покрутил пипикающую трубку перед глазами и резким движением водрузил ее на место. «Сцука, – подумал он, – я к ней со всей душой, а она, сухарь, все только о деле и своей революции. Училка, так и есть училка».

Они познакомились в девятисотом в ссылке в Шушенке. Он отбывал наказание за украденный отрез шелка в китайском магазине Тифлиса, что находился на улице Бегларова, в старом доме № 18. Так, ничего особенного, проходил мимо, увидел в витрине яркий отрез ткани, зашел, помахал заточкой перед лицом китайской национальности, в те времена много торговцев из Китая открывали лавки и торговые ряды, и лицо китайской национальности без промедления решило отдать отрез. А в этот момент по улице проезжал кортеж с губернатором и его дочкой, и Ёся, будучи молодым и пылким, одним движением вскочил на подножку кареты и вручил дочери генерала только что украденный отрез. Это уже потом охранка скрутила его и отправила сначала в участок, потом в суд, ну а после – в ссылку с формулировкой о посягательстве на жизнь и достоинство дочери генералгубернатора Тифлиса. И приговорили молодого и отчаянного Ёсифа Джугашмили к двенадцати годкам. Так он и стал ссыльным каторжником в таежной деревушке Шушенк. Шли годы, и ничего в ссылке не менялось, Ёсиф взрослел, набирался криминального опыта от старших и, когда ему исполнилось двадцать четыре годка, снискал себе воровское уважение и авторитет отъявленного головореза, прирезав парочку таких же ссыльных, как сам, сбросив их в реку Шушь. Так сказать, сделал дело, и концы в воду. Жизнь у ссыльных была достаточно вольная. Кто хотел, работал, строил дома для жандармов и их семей, кто рыбу ловил в реке, а кто и просто валял дурака и бил баклуши. Ёсиф целыми днями слонялся по Шушенку и высматривал, где бы чего притырить. Так, блуждая по ссылке без дела, он зашел в местный клуб, где был организован приход, и увидел ее – губернаторскую дочь. Он даже не сразу понял, кто перед ним. А перед ним была Надя, которую он видел в карете, в которую он был все это время влюблен. Это была та же девочка, что и шесть лет назад, дочь генерал-губернатора Тифлиса. Он смотрел на нее и не верил глазам своим. Те же глаза, только больше, те губы, только больше, те же груди, только больше, те же ноги и та же… только выше. Надя приехала в Шушенк после окончания Института благородных девиц учительствовать. Ей, молодой и красивой, надоела родительская опека и постоянный контроль генерала-папы. И после окончания института Надя взяла первую попавшуюся под руку газету, увидела в ней объявление о наборе учительского состава для осваиваемых земель Центральной Сибири и, ничего не сказав родителям, купила билет и рванула на первом же паровозе в неизвестность. Так Надежда Пупская оказалась в ссыльной деревушке Шушенк. По приезде она получила комнату в доме для молодых специалистов и работу учительницы русской словесности. Днем она учительствовала, вечерами читала или вышивала, а по воскресеньям ходила на службу, где пела в хоре и послушно молилась, будучи набожной и благочестивой девушкой. Батюшка здешний, Володимир, был добр и учтив ко всем. И никогда не осведомлялся о происхождении своих прихожан. За что прихожане, а это были жители Шушенка и ссыльные, любили его и охотно шли на службу. Здесь Ёсиф и встретил Надю, зайдя к батюшке на исповедь. Здесь он признался ей в своей верности и преданности. Здесь он вместе с Надей замыслил побег.