Вячеслав Ворон - Ёсь, или История о том, как не было, но могло бы быть

– А что продолжать-то, я вам все в принципе рассказал, а можно мне еще пирожка? – он вопрошающе посмотрел на Надю.

– Да. Надюха, дай ему, дай, Пусть ест, мои тоже дай, а я водки выпью, – Ёсиф протянул руку к графину. И тут же получил удар ладонью по рукам от Пупской.

– Остынь, грузин, я сама знаю, кому давать, а кому наподдавать, – строго приказала Надежда и достала пирожок. – На-ка держи, Филя, может, и немного у нас провиданса, но мы люди нежадные. Надежда Константиновна Пупская, дворянка по роду, – гордо представилась она, вскинув вверх голову и пригладив вьющиеся каштановые волосы, – А это мой близкий, Ёсиф Стален, тоже в какой-то степени дворянин, с детства во дворе рос, ха-ха-ха.

– Полно тебе, Надюха, – обидевшись, засмущался Стален. – Все в этом паровозе едины, что дворяне, что миряне. А ты сколько по перегонам скитаешься? – осведомился Ёся.

– Годков пять будет, но все надоело, хочу уехать в столицу, там, говорят, жизнь настоящая, сытая и богатая. Только пока вот все собираюсь, но никак не доеду, – простонал Филя.

– Вы, Фил, странный человек, вы сами для себя решите, нужна вам эта столица, или вы всю жизнь по перегонам скитаться будете, – сказала Надя. – Мы с Ёсифом точно едем.

– Да нам терять нечего, – добавил Ёсиф, – я решил начать новую жизнь, как с чистого листа. Приеду в столицу, пойду учиться, вы вон какие ученые, а мне все самому постигать приходится.

– Молодец, Ёсиф, а что ж ты мне раньше, в Шушенке, об этом не говорил, что-то тебя там учеба не интересовала. Я же учительница, я б тебе преподала, – съязвила Надя.

– Надюха, ну, понимаешь, не до того мне было, не до науки, план я там вынашивал один, позже расскажу, видение мне было, – парировал Ёся.

– Знаю я твои видения, как что-то заметишь женское, так и виснешь в своем видении, небось и дело твое касалось баб или что связанного с ними, – ответила она.

– Нет, Надежда, не права ты в этот раз, я там, в ссылке, пообщался с кем надо и открыл в себе третий глаз. Сейчас ничего говорить не буду, позже. Слушай, Фил, а поехали с нами, нам ученые пригодятся, я это понял, что вы все, грамотеи, много чего нам безграмотным дать можете, – и он рукой вцепился в грудь Надежды.

– Дурак ты, Ёся, и уши холодные, – убирая руку, сказала Надя. – Да, Фил, поехали с нами в столицу, приедем, обустроимся, у меня тетя там живет, присмотримся к столице и решим, что будем делать.

Долговязый окончательно забыл про свою боль и нарисовал себе мысленную картину. Как он во фраке, и непременно с Надеждой, в ресторации, при свечах, пьет мадеру и целует ее руки. Дальше фантазии его на этом оборвались, и он соглашательски кивнул головой и добавил:

– Я согласен, вы мне сразу понравились, проникся я к вам, вы хорошие и добрые люди. С такими, как вы, можно, – протянул навстречу Сталену окровавленную руку для пожатия.

Стален брезгливо отстранился.

– Я, Фил, тоже согласен, нормальный ты пацан, а что худоват, так в столице мы тебя откормим, – убирая руки в карманы, согласился Стален.

– Ну, все решили, один за всех, и все за одного, – подытожила Надя. И вся троица по очереди с горла графинчика отпила водки.

Очнувшись в кресле, Стален осознал, что в раздумьях и воспоминаниях он и не заметил, как заснул и проспал около получаса. Сказывалась усталость. С ним, после подобных экспериментов с левитацией, такое случалось часто. И всегда по одному сценарию, он садился в кресло и засыпал, через полчаса просыпался, и голова обновлялась. Он достал из секретера трубку, насыпал табаку и закурил. Клубы дыма и терпкий запах древесины заполонили номер. Он любил курить, эта привычка пришла к нему незаметно, сначала он просто держал трубку меж зубов, ну а потом стал забивать табачку и покуривать, так и втянулся. Он курил смачно, глубоко вдыхая дым и с приятным наслаждением выпуская его на свободу. И настолько сроднился с этой привычкой, что все газеты, критикующие Страну Советов и его руководство, неизбежно изображали Ёсифа только с трубкой. Трубка мира, как ее называл сам Стален, стала неотъемлемой визитной карточкой гегемона. И когда проходили встречи на высшем уровне и все рассаживались за круглым столом переговоров, Стален доставал свою знаменитую трубку, подсыпал табачку, раскуривал и передавал ее по кругу. Это стало обязательным ритуалом при проведении встреч. И после того как трубка, сделав круг, возвращалась к ее владельцу, Стален начинал переговорный процесс. Он вставал, держа в одной руке трубку, а вторую держа в кармане брюк, и произносил: