Юрий Чудинов - Порядок вещей

На обложке картина Юрия Чудинова «Условность».

Пико делла Мирандола (1463-94), из книги «900 тезисов»:

Хосе Аргуэльес (род. 1939). Из книги «Числа Судьбы»:

Из Тибетской Книги Мертвых:

И вот, проснувшись, на месте чистого листа я увидел страницу, полностью исписанную моим мелким почерком. Страница была та же, нумерация не изменилась, но кто написал на ней то, что я только собирался написать? Я слегка задремал, это точно, но длилось это недолго. Кто мог заполнить пустую страницу, пока я спал?

Удивление мое выросло до предела, – прошу прощения, но так иногда выражаются, – когда, перевернув страницу, я обнаружил, что последующие две страницы исписаны под стать предшествующей. Более того, – а мы говорили, предел! – ознакомившись с содержанием этих двух страниц, я понял, что написать такое сегодня не смог бы по той простой причине, что у меня для этого не было исходной информации.

Листать дальше я не стал, потому что понял, – именно понял, а не почувствовал, – я понял, что умер. Самое время для возгласов, выражающих еще большую степень удивления. Поднявшись на ноги и отойдя немного от стола, я оглянулся. И! Увидел ту старую машину, которую жена и мои сослуживцы, вот уже лет двадцать пять, назвали: «Профессор Бурлай».

Никон Федорович Бурлай, доктор физико-математических наук, кафедра прогнозирования экстремальных явлений – сидит, уронив голову на стол, а кто-то другой (другой ли?) стоит рядом с ним и думает: «Что это? Гм… Что происходит?»

Больно ущипнув себя за руку, я постучал ладонью по стене и посмотрел на потолок, не надеясь, впрочем, что сквозь железобетон ко мне начнут спускаться ангелы. В голове монотонно текли рассуждения: «Душа безмозгла – это раз. Душа бесплотна – это два. А плотность того, что отделилось от тела и переминается сейчас с ноги на ногу, ничуть не ниже плотности тела. А главное, душа, как утверждают, покинув тело, «всеми фибрами» стремится, на небо. Так? Я же никуда не стремлюсь, ни духовно, ни, тем более, физически…»

– Да, товарищи, я никуда не стремлюсь, – произнес я вслух, чтобы послушать свой голос, который был чрезвычайно приятен мне за отменно поставленное интонирование. Я мог бы стать гением в этом плане, если бы голос был певческим, но… голос был мерзким в тембровом отношении.

Я взял со стола тетрадь, и увидел отражение тетради в зеркале трюмо, стоящего по другую сторону от стола. Тетрадь слегка покачивалась в воздухе, как будто была подвешена к потолку на невидимых нитях. Зеркало отражало скользящую по воздуху тетрадь, отражало застывшего за столом покойника, но… там не было меня, то есть… того, кто держал в руке тетрадь, как если бы тетрадь взял в руки человек-невидимка.