Михаил Ландбург - На последнем сеансе

– Что?

– Папа, ты о чём?

– Нам показали ужасную картину гибели.

– Гибели?

– Да.

Трубка немного помолчала. Потом я услышал:

– А вы? Как мама, как ты?

– Мы, слава Богу, уцелели.

– Папа?

– Что?

– Я позвоню ещё вечером.

– Конечно, обязательно позвони.

Цицерон улёгся в коридоре и позволил Эстер погладить ему нос.

– Хочу в твою постель, – сказала мне Эстер.

Я отвёл глаза, подумав: «Надеюсь, Эстер не спросит, хочу ли я».

Эстер не спросила.

Наши тела ничего не чувствовали, а лица глупо ухмылялись.

– Плохо! – сказала Эстер и ушла к себе в комнату.

Со мной осталось дыхание Эстер.

Невероятная сила вытолкнула меня из постели.

Аккорд…

Ещё один…

Первый спросил: «Зачем бывает начало?»

Второй спросил: «Зачем бывает конец?»

И вдруг…

Я едва не вскрикнул от внезапно вспыхнувшего ощущения: накопившиеся во мне за последние недели чувства, наконец-то, были готовы вырваться наружу.

«Вот же оно! – догадался я. – Вот оно – начало моей баллады!»

Пассаж…

Аккорд…

Справедливость не поругана, порядок вещей в мире не нарушен, бессилие отошло; наконец-то моя баллада заговорила как надо…

Я прислушался к звукам. Они жадно обменивались между собой мыслями.

Пассаж…

Аккорд…

С упорством одержимого я стал подгонять фразу к фразе, пытаясь отвоевать для моей баллады всё новые и новые рубежи.

Выплеск нарастающего crescendo заполнил комнату, но потом, чуть задумавшись, притормозил, перешёл в diminuendo. Внезапно всё оборвалось несколькими тактами полной тишины.

Я всё ещё слышал дыхание Эстер.

Вспомнил:

Таинственный миг настал.

Плотину прорвало.

Пассажи…

Аккорды…

Я взглянул на фотографию отца. Сказал:

– Папа, Гейне не ошибался: «То, что отнимает у человека жизнь, возвращает музыка».

Часы показывали полночь.

Лёгкий ветерок – пассаж…

Капли дождя – Staccato…

Потом – дождь…

Внезапно – ливень…

Crescendo беспорядочных звуков – это улицы города уходят под воду.

Судьба – аккорд.

Судьба? – аккорд.

Crescendo – город всплывает – не раз, не два…

Прошлое… Что с ним?

Голова… Что с моей головой?

Я – не я!

Я – не я?

Я поднялся со стула. Выглянув в коридор, спросил:

– Спишь?

Цицерон пошевелился и посмотрел на меня большим круглым глазом.

– Послушать хочешь?

Цицерон хотел.

Я вернулся к пианино.

– Тогда слушай!

Цицерон присел неподалёку.

Пассажи…

Аккорды…

Часы показывали 1:15.

Моя память окрасилась в звуки из прошлого.

3:30.

– Ну, как?

Цицерон поднял голову.

– Рассказываю жизнь мою.

Цицерон напряг уши.

Аккорды…

Glissando…

«Теперь дело оставалось за главным – отыскать верную концовку…»

Вспомнился Гарсиа Маркес и его полковник, которому никто не писал. Вот это был урок! Суть этого рассказа я понял лишь после того, как прочёл последнее слово.

4:40.

Пассаж…

Andante…

– Терпимо?

Цицерон пошевелил хвостом.

– Вот и терпи. Можно жить, если терпеть… Если терпеть, жить можно.

Цицерон посмотрел на меня другим глазом. Тоже большим и тоже круглым.

Я подумал о женщине из Йоханнесбурга, у которой был муж и есть сын, сделанный тем мужем.

5:20.

Пассаж…

Diminuendo…

– Нравится?

Цицерон ни «да» не сказал, ни «нет».

– Эта баллада – моя тайна, и, надеюсь, ты не станешь думать, что боль забавляет, потому что ты… Ты свидетель моей истории. Последний свидетель…

Цицерон закрыл глаза.

– У меня жена и дочь. Жена и дочь – не игрушки из магазина «Детский мир». Их по частям не разберёшь-составишь и, обменяв на другие игрушки, обратно в магазин не возвратишь…

Пассаж…

Cantabile…

Я подумал, что если среди животных встречаются глупые, жестокие и ненасытные, так ведь и среди людей попадаются волки, шакалы и лисицы; но только подонков среди животных не бывает.

Настойчивые звуки allegro вдруг сменились причудливым переходом в andante.

– Ты слышишь, Цицерон, эти звуки? Я извлекаю их из моей памяти, и ты, приятель, попытайся услышать, что они рассказывают про мои старые раны и про женщин, которые позволяют мужчинам чувствовать себя мужчинами. А ещё…

Я мягко дотронулся до клавиши (надавил на клавишу). Вдаль ушёл одинокий звук. Осталась тишина, задумчивая и грозная.

Цицерон открыл глаза.

– Я должен чувствовать себя мужчиной. Я готовил себя… С детства… На всю жизнь…

Моя баллада…

– Ты слышишь, Цицерон, этими звуками я излил себя в ней, дождавшись часа моего освобождения. Моя баллада…