Иван Грачев - Город мертвецов и другие истории (сборник)

Меня разбудил звонок. Не стационарного телефона, не мобильника…

Непривычная трель дискового аппарата, оставшегося еще от бабушки, забытыми мотивами разрывала голову на части. Я поднялся с пола и подошел к телефону.

Над покусанной и поцарапанной надписью «В-одяшии -во-ок» мерцала зеленая лампочка.

– Алло…

– П… ч… к… – и гудки

С того дня прошло еще двое суток, во время которых я сразу приходил с работы и ложился на кушетку, специально пододвинутую мной к проходу в прихожке, чтобы можно было нормально лежать в ожидании звонка.

Провода, словно живые змеи, уже свили себе гнездо из своих резиновых тел, моей обуви и почты, которую я кидал на пол сразу же, только входя в квартиру.

Белый настил из строительной пыли и бетонной крошки, оставшийся после визита монтера, можно было использовать в криминальной хронике в качестве практического дела – слишком уж много следов моих ботинок, тапок и носков запечатлелось на нем.

Я перекусил на скорую руку и снова лег на кушетку рядом с «Фенофоном».

И в этот момент раздалась мелодия Бетховена.

Домашний телефон.

– Слушаю.

– Привет, до тебя сложно дозвониться. – Это был Павел.

– Что-то случилось?

– Нет, хотел переговорить с тобой об аппарате.

– А что с ним?

– Понимаешь… – он тщательно подбирал слова, словно боялся обидеть или задеть что-то личное, настолько глубоко впившееся в грудь, что даже прикосновение к нему могло вызвать приступ боли. – Я знаю, что тебе уже поставили его. Но я хотел напрямую спросить у тебя – ты в самом деле этого хочешь?

– Я не знаю… Да, хочу.

– Подумай дважды, прежде чем поднимать трубку. Ты ведь знаешь, весь мир на грани технических, социальных, моральных… Да и черт еще знает каких революций. Мир сильнее тебя, ему лет больше. Сможешь ли ты все это вынести?

Я молчал. Лишь прокашлялся в трубку, давая ему понять, что я все еще слушаю. Хотя мне стоило прокашляться – ком в горле мешал дышать, казалось, что голова кружится.

– Сам пойми – все только и талдычат о том, что они очень разговорчивы. Не то, чтобы я имел что-то против Натальи…

Я бросил трубку. Рубеж уже перейден.

Еще через два дня звонок Фенофона повторился.

– Да? – тихо и вкрадчиво сказал я в трубку, боясь, что связь пропадет, если я буду громко разговаривать.

– Привет! – О! Боже! Это была она … – Я думала, как начать разговор. На ум пришла только реплика девчонки из звонка.

Я слышал, как она тихо хихикнула в трубку, несмотря на ужасный шум и помехи на «линии».

– Ты умрешь через се… – ее смешливый голос оборвался щелчком и гудками.

Диктор говорит: «Все больше волнений происходит во всех религиозных центрах и общинах по всему миру. Все культуры от христианства до иудаизма и ислама испытывают сильнейший упадок веры, возникший в результате открытия небезызвестным русским ученым Николаем Геннадьевичем Ивановым неких феномен-импульсов или феномен-связи. Что же это такое, попытались сегодня выяснить мы».

На другом канале пожилая женщина с пеной у рта кричала в камеру: «Это все ложь! Не может быть того, что они нам говорят! Это все мистификация, как же ВЫ ВСЕ не понимаете этого?!»

На третьем канале другой уже диктор рассказывает о том, как он провел эксперимент и поговорил по установленному за счет телекомпании аппарата «Феномен-2» со своим усопшим отцом. Все подробности в эфире.

На другом канале…

На другом канале…

Даже мультфильмы отменили.

– Не надо, – грустно сказала-ответила она, словно поняв то, что было не произнесено.

Я промолчал.

– Знаешь, все сложилось не так уж и плохо, – тон ее голоса посерьезнел, но не сильно. – Нам запрещено говорить о том, кто нас окружает здесь, что мы делаем, для чего. Я лишь хочу, чтобы ты знал – тебе не за что извиняться и чувствовать себя виноватым. Теперь, здесь , я знаю это и уверена в этом так сильно, как никогда раньше. Пойми, что тебе нечего мне рассказать, потому что я итак знаю все.

И она рассказала мне. Рассказала о том, что нет Бога, во всяком случае, того, что мы представляем себе, произнося это слово; что нет Света и Тьмы (именно так – с большой буквы), нет ничего из того, что было написано в древних и не очень книгах, созданных лишь для очернения чистых разумов, для контроля над ними, для манипуляции родом людским. Есть лишь день и ночь, свет и тень, есть начало, но нет конца, есть Альфа, но Омега находится позади нее. Есть только жизнь, которая дана каждому, чтобы он прожил ее с достоинством, набрался опытом для следующего шага, в следующую жизнь. И так без конца.