Михаил Армалинский - Тайные записки А. С. Пушкина. 1836-1837

Только тогда для меня вполне открылась заповедь о любви к своим родителям. Они есть причина моего существования, и если я не люблю их, то невозможно любить и себя. А чтобы быть в мире с собою, надо любить себя. Но нельзя любить следствие, ненавидя причину. Ненавидеть родителей своих – значит ненавидеть жизнь, в которую они тебя принесли.

Невыносимо видеть плачущих стариков родителей, которым ты бессилен помочь в горе. Теперь каким бы несносным отец ни был, я всегда буду видеть в нем отца рыдающего, с трясущимися плечами.

Когда я вез гроб с моей матерью в Святогорский монастырь, я знал, что везу хоронить себя. Это предчувствие не оставляло меня ни на минуту. Комья земли, падавшие на гроб, отдавались болезненными ударами сердца. Я посмотрел на голубое небо и почувствовал, что душа мамы смотрит на меня. Я улыбнулся ей и произнес шепотом: «До скорой встречи».

Мне представляется совершенно ясно, что на том свете происходит слияние душ детей с душами родителей. Моя душа сольется с душой моей матери, а ее душа – с душой ее матери и так далее, пока слияние не дойдет до Адама и Евы, а там души Адама и Евы возвращаются в Божию благодать, неся в себе души всех будущих поколений. Поэтому Бог представляется мне ящерицей, которая выстреливает длинным языком, а он и есть история человечества. Язык остается какое-то мгновение высунутым, чтобы достичь некой цели (словить муху), а потом возвращается обратно восвояси. И что это за цель, ради которой мы посланы на землю? (Уж не шпанская ли мушка?)

Я не сомневаюсь в цели моей жизни, когда ко мне приходит Муза или Венера. Но визит их недолог, и стоит им уйти, как душевные муки охватывают меня, и мне не найти ответа даже на более простой вопрос: как жить дальше? Уж слишком жизнь моя становится сложна, все нити моих поступков завязываются в узлы, и мне их не распутать. Но жить с ними я не могу, так что мне надо их рубить.

Даже ревнуя красивую любовницу, мужчина не перестает наслаждаться ею. Красавица жена, напротив, приносит мужу нескончаемые заботы, ибо наслаждение очень скоро становится пресным и обладание красотой тешит только твое тщеславие.

А мужчины вокруг исходят слюной и семенем, чтобы вкусить пизды твоей жены, и следуют за ней по пятам, как кобели за сучкой. На долю мужа выпадает нудная обязанность охранять жену от посягательств, ограждать ее от соблазнов, заботиться о ее чести и своем имени. И чем красивее жена, тем большее посмешище ожидает мужа в случае ее неверности, потому что, чем красивее жена, тем больше людей наблюдают за ней, тем больше кобелей ждут своей очереди. Не слишком ли это дорогая цена за владение красотой, которая перестала тебя волновать?

Чем отличаются помыслы о грехе от совершенного греха? Помыслы являются к нам помимо нашей воли, но грешим мы по своей воле. О чужих помыслах нам знать не дано, и мы можем дознаться о них только через свершенные поступки. Часто и свои собственные помыслы мы тщательно запрятываем от себя так глубоко, что сознание не в состоянии различить их. Нет сомнений, что грех начинается с помысла о нем, и единственное препятствие на пути от помысла ко греху – это наша воля, которая слаба. Чем сильней и явственней помыслы, тем труднее удержаться от греха, особенно если представляется возможность его совершить.

Флирт, настойчивое ухаживание – это способ придавать силу помыслам женщины об измене. Это постоянное испытание ее воли. Опытный соблазнитель знает, что воля женщины имеет свои пределы, и единственное, чего он хитро добивается от женщины, это ее позволения на продолжение ухаживаний. Легкомысленные и глупые женщины соглашаются на лестные притязания, не понимая или не желая понимать, что они соглашаются на осаду своей крепости, население которой слабеет от голода и жажды и ворота которой норовят распахнуться навстречу желанному врагу.

Опытный муж не может оставаться безучастным, он должен отстранить от жены упорного соблазнителя, что я и делаю. Но свет делает все, чтобы ввергнуть женщину во грех. Свет создает идеальные условия для беспрепятственного флирта, он радостно приравнивает в своем мнении помыслы о грехе к самому греху, упрощая роковой шаг и порочно полагая, что сопротивляться помыслам бесполезно и невозможно. Поэтому сплетни и слухи имеют силу поистине случившегося, и мне приходится защищаться от сплетен с таким же ожесточением, как от прямых оскорблений.

Будучи холостым, я за это любил свет, а женившись – возненавидел. Теперь же мои чувства перемешаны: я в свете пользуюсь чужими женщинами, но не хочу, чтобы пользовались моей.