Вадим Норд - Ошибка юной Анны

Выждав некоторое время, Александр попробовал зайти с другого фланга.

– Хотел бы обсудить с тобой наше будущее, – сказал он, очень внимательно наблюдая за тем, как отреагирует на услышанное Августа. – Питерский филиал у нас, я надеюсь, когда-нибудь будет, но на это «когда-нибудь» сейчас рассчитывать не стоит…

Августа молча кивнула – знаю, мол, говорил уже. Александр действительно уже говорил об этом, но сейчас повторил, потому что ему требовался небольшой «разгон».

– Скоро мы запустим в Москве вторую клинику…

Это Августа тоже знала, поэтому кивнула снова.

– Ситуация сейчас такова, что я из Москвы пока уехать не могу, – продолжил Александр. – Да и, если говорить начистоту, не хочу уезжать. Слишком много отдано клинике, плюс клиентура у меня в подавляющем большинстве московская. Смею надеяться, что моя репутация поможет мне и в Питере начать не с самой нижней ступеньки, но если я сейчас брошу все и перееду в Питер, то я потеряю долю в клинике, я сам от нее откажусь, потому что она была мне предложена на определенных условиях, и потеряю большую часть клиентов…

Августа снова кивнула. Ее молчание начало немного если не напрягать, то удивлять Александра. Чувствовалось в этом молчании какое-то неприятие, скрытый протест.

– Ты стоишь того, чтобы ради тебя бросить все и переехать не только в Питер, но и во Владивосток, – нисколько не кривя душой, заявил Александр. – Ты для меня важнее, чем клиника и прочие дела. Можешь в этом не сомневаться.

– Не хотелось бы сомневаться, – решила нарушить молчание Августа.

На взгляд Александра, слова ее прозвучали немного обидно. Ну, пусть не обидно, а немного настораживающе. «Не хотелось бы» – это так уклончиво, так неопределенно.

– Но у меня есть определенная ответственность. – Александр не без опасений (будет ли он понят правильно) приступил к самому трудному: – В первую очередь перед вами. Материальные соображения нельзя сбрасывать со счетов. Мне хотелось бы, чтобы наша семья ни в чем не нуждалась. Ну, «ни в чем» – это слишком сильно сказано, но как-то хочется мне зарабатывать как можно больше, чтобы мы жили как можно лучше и как можно меньше нуждались. Тем более что у меня есть грандиозные планы. Хочу еще двух детей. Как минимум. Я был единственным ребенком, и иногда меня это сильно расстраивало. Это же так приятно, когда есть брат или сестра…

– Когда есть, с кем делить наследство, – поддела Августа.

– Когда есть, что делить, – это тоже хорошо. – Александр притворился, что не понял Августу, потому что не хотелось сворачивать с оптимистической колеи. – Короче говоря – может, вы все же решитесь на переезд, а? Я понимаю, насколько это сложно, но мне кажется, что так было бы лучше… С работой у тебя в Москве проблем не будет. Я помогу устроиться, и школу Дане мы выберем самую лучшую, любую, какую вы захотите…

– Самая лучшая школа у него уже есть, – перебила Августа. – Это та, в которой он сейчас учится. Не исключаю, что на свете, тем более в Москве, есть множество школ классом получше нашей, но наша школа – это наша школа. Для Дани смена школы была бы большой травмой.

– Может, есть какие-то факторы, которых я не знаю? – осторожно поинтересовался Александр. – Ты скажи, я пойму. Я все могу понять.

В эти свои слова он вложил глобальный посыл, хотел озвучить, что действительно может понять все, а не только то, что касается Даниной школы. Он и наличие соперника был способен понять. Бывает, чего уж там, не на одном Александре Берге белый свет клином сошелся. Понять можно все. Только «понять», а не «догадываться». Не хотелось недомолвок, тайн и чего-то, что вызывало сомнения. Хотелось ясности. Так Александр и сказал. Набрался духу (куда только обычная решимость вдруг подевалась?) и рубанул сплеча:

– Я хочу ясности. Полной ясности в наших отношениях. И в наших перспективах.

Теперь все. Рубикон перейден. Мосты сожжены, и пути назад нет. Возможностей для маневра тоже нет. Если сейчас Августа скажет, что в ее жизни появился другой человек, остается только одно – допить кофе, попрощаться и уйти навсегда. Впрочем, кофе можно и не допивать, остывший он невкусен.

– Я сама хочу ясности, – сказала Августа.

«Так давай же, проясним все, что нужно прояснить!» – едва не сказал Александр, но вовремя осекся. Нельзя напирать, потому что есть риск все сломать.

Выдержали паузу, давая друг другу возможность высказаться, но высказываться никто не спешил. Первой нарушила молчание Августа.