Антон Евтушенко - Покидая Вавилон

– М-мм… – Лев облизал губы, борясь с каким-то внутренним желанием. Затем выпалил, словно боялся, что передумает: – Графинчик біленької, грамів триста, одну стопку і квашеної капустки!

– Добре! – кивнула она и обратилась к Доменико: – А вам?

– Спасибо, пока ничего!

Официантка кротко кивнула и уже вознамерилась продефилировать на своих тонких шпильках по направлению к барной стойке, как тут же была поймана за рукав.

– Щось забули? – Она терпеливо отстранилась от потных, трясущихся рук Льва.

– Мила моя, і папиросок краще принеси!

Когда официантка удалилась исполнять заказ, Доменико перегнулся через стол и зашептал на ухо Льву:

– Послушайте, вы что надумали? Через три часа у меня самолёт в Венецию. Вы уверяли, что сделка состоится! Мне даже пришлось уступить маклеру, чтобы оформить срочную продажу дома и получить наличные сегодня…

– Я не посмів, – испуганно заголосил Лев. – Все в силі. Просто мені треба випити.

– Вы алкоголик?

– Залиште, Христа ради! Мені виключно для сугрєву! – искренне обиделся Лев Робертович. Впрочем, про себя он ликовал и уже праздновал победу. Клиент упомянул про деньги. Деньги! Значит, всё случится. Значит, всё будет!

Когда на столе появился вожделенный графин, Лев немедля налил стопку и в один глоток осушил её до дна. После этого налил вторую и объявил короткий тост:

– Щоб всё сталося! – и выпил. Затем облокотился на велюровую спинку стула и неспешно закурил сигарету.

– Ну? – нетерпеливо воскликнул Доменико. – Ora, su, presto! [2]

– Звідки так добре знаєте мову москалей? – спросил вдруг Лев. Ему, уроженцу Западной Сибири, стало интересно и немного обидно, откуда визави так сносно владеет русским.

Какое-то время Доменико молча смотрел на развалившегося и уже порядком разомлевшего от спиртного и жары сибиряка. Затем он резко потянулся к собеседнику и схватил его за ворот рубахи.

– Lei con te o no? Rispondi stesso, idiota! [3]– заорал Джованни, брызжа от злости слюной, подскочил с места и, перевалившись через стол, ухватился за Льва и что было силы затряс того.

– Не р-розумію! Н-не розумію! – запричитал побледневший Лев, заикаясь от страха. Его голова безвольно болталась из стороны в сторону, словно переспелый плод на ветке дерева.

– Чего ты не разумеешь, морда? Чего? Я спрашиваю: ты принёс? Ты принёс или нет?

– Приніс, окаянний! Тут в кишені! Ось!

Одинокий посетитель за барной стойкой повернулся на шум и теперь с любопытством наблюдал за парочкой. Доменико ослабил хватку, заприметив выбежавшую к барной стойке официантку. Он приветливо ей помахал и улыбнулся. Затем пригладил сбившиеся волосы и вернулся на своё место.

– Всі приніс! – Лев немедленно похлопал себя по карманам, но вдруг обнаружил, что пальто осталось висеть на вешалке у входа. – В пальто. В пальто! – Он посеменил в его сторону, нащупал вожделенный свёрток и вскоре вернулся обратно с ним.

– Ось! – сказал он, задыхаясь от страха, мгновенно протрезвев. Он положил свёрток на середину стола, но руку не убрал. – Покажи спочатку гроші!

Джованни глянул пронзительным, сверкающим взглядом, от которого у Льва внутри всё сжалось, похолодело.

– Bene! [4]– процедил сквозь зубы иностранец и полез в карман. На свет появилась тугая пачка купюр, опломбированная банковской лентой. На глазах изумлённого Льва он надорвал ленту и вырвал из стопки самую верхнюю банкноту достоинством в 200 евро, по вертел ею перед носом собеседника и поспешно спрятал обратно. Лев судорожно сглотнул и убрал руку от свёртка.

Доменико загрёб свёрток и принялся с остервенением рвать хрустящую бумагу. Наконец мелькнуло то, что находилось под ворохом газет – бытовой пластиковый контейнер для хранения еды. Доменико сорвал крышку и непонимающе уставился на Льва. Внутри лежали бутерброды с нарезанной ветчиной, украшенные подвялыми листьями салата.

– Дурна баба! От дурёпа!! – Лев Робертович схватился за голову и заскулил. Затем вскочил как полоумный и бросился наутёк. Сзади громыхали проклятия – голос Доменико захлёбывался и дрожал от безудержной ярости. В выражениях он переходил то на хорватский, то на итальянский. Бледный, со вздрагивающей верхней губой, Лев взлетел вверх по ступенькам, сбил с ног швейцара и, тяжело дыша, понёсся к станции метро.

«Нелепица! Конфуз!! – стучали в голове мысли. – Но лишь бы успеть. Лишь бы успеть, а там всё образуется, всё разъяснится, всё станет на свои места». Отчего не догадался он проверить свёрток? Лев ругал себя за скудость внимания и Валентину, наоборот, за её излишнюю внимательность. «Вот удумала, баба, удружить-то. И ведь когда? Именно сегодня. Взять из кухонного шкафа контейнер, эту чёртову бутербродницу из набора, который он самолично покупал в хозяйственном. Семь предметов, семь, мать их, предметов – одинаковых. Только цвета разного крышки! Ох, зачем он купил эту матрёшку! Зачем?»