Елена Харькова: И всё-таки я люблю тебя! Том 1

Когда тело пронзила острая боль, Верочка вскрикнула, но Вадим прикрыл ей рот ладонью. «Тише, милая моя, любимая, тише», – шептал он, целуя мокрые от закапавших слёз щеки. Дыхание Вадима становилось прерывистым, и вскоре из груди его вырвался еле сдерживаемый стон наслаждения.

Вадим привёл себя в порядок и с улыбкой посмотрел на Верочку.

– Ну что ты плачешь, глупыш? Ничего страшного не произошло. Я же люблю тебя, и мы скоро поженимся.

– Ты правда на мне женишься? – она посмотрела на него заплаканными глазами.

– Ну, конечно, Солнышко. Я очень тебя люблю. И мы поженимся, несмотря ни на что. Завтра же поедем подавать заявление.

– Правда? Ты меня не обманываешь?

– Слово офицера!

Верочка успокоилась и счастливо заулыбалась.

Ночью Верочка никак не могла уснуть.

« Как всё странно! Сегодня я стала женщиной. Правда, я думала, что всё будет совсем не так. Я представляла, что выйду замуж чистой и непорочной, а в первую брачную ночь я подойду к Вадиму в длинной белой кружевной ночнушке, и всё это произойдёт на постели, украшенной цветами. Но всё получилось так неромантично. Зато я теперь совсем взрослая. Даже взрослее, чем эти соплюхи, которые спят как ни в чём не бывало. Ой какая же я счастливая! Я скоро стану женой! Я скоро буду хозяйкой в том красивом доме!»

А Вадима дома ждал неприятный разговор. Когда он вернулся, то постарался незаметно прошмыгнуть в свою комнату. Он надеялся, что отец с матерью уже уснули. Каково же было его удивление, когда он увидел родителей, сидящих в его комнате на диване.

– Чего это вы тут делаете? Вы же себя плохо чувствовали. Ложились бы спать.

– Вадим, нам надо поговорить, – начал отец.

– Уже поздно. Завтра поговорим, – попытался оттянуть этот разговор Вадим.

– Нет, сегодня.

– Я устал и хочу спать.

– Ничего, потерпишь, – начал злиться отец.

– Ну что вы ко мне пристали? – взорвался Вадим. – Всё равно эти разговоры ни к чему не приведут. Я женюсь на Верочке, хотите вы этого или нет. Это моя жизнь, и я сам буду ею распоряжаться.

– Вот именно твоя жизнь! – вмешалась мама. – Вадюша, этой свадьбой ты её загубишь! Ты пойми: у тебя впереди светлое будущее. С твоим образованием и с нашими связями тебя ожидает блестящая карьера! Ты в совершенстве знаешь три языка, тебя обязательно пошлют работать за границу. И кого ты туда с собой повезёшь? Кто вместе с тобой будет представлять нашу родину? Эта клоунесса с восьмиклассным образованием в интернате для олигофренов?

– Мама, интернат у неё был обыкновенный, а олигофренов отправляли в другой.

– Какая разница? Эти интернаты, где вместе живут и дебилы, и дети преступников, и дети врагов народа, ничему хорошему не научат. Кстати, а вдруг её родители были врагами народа?! – мама побледнела. – Ты представляешь, что тогда твоей карьере конец! Тебя же никуда не выпустят!

– Мама, сейчас же не сталинское время. Те времена давно прошли. К тому же сколько печатали в газетах, что тогда многих репрессировали незаконно. Много погибло безвинных людей. Так что даже если её родителей и расстреляли, на это сейчас никто не будет смотреть.

– Вадим, – печально сказал отец, – ТАМ на это до сих пор смотрят.

– Вадюша, брось её, пока не поздно, – взмолилась мама.

– Уже поздно. Я её не брошу.

– Она беременна?! – ужаснулась мать.

– Нет. Но я ей дал слово офицера.

Родители переглянулись. Отец, как бывший военный, не знал, что на это возразить. Но мать нашлась.

– Слово, данное дочери врагов народа, можно нарушить.

– Мама, ну что ты упёрлась в то, что её родители были врагами? Может, они просто погибли? Или они её маленькую потеряли. Да мало ли что могло быть!

– Ох, сынок, сынок, – заплакала мать, – ну почему ты не выбрал себе невесту из нашего круга? Посмотри, какие красавицы вокруг, умницы, образованные, интеллигентные! Ну почему ты выбрал именно эту бескультурную, невежественную рыжую клоунессу, которая хвасталась, как она плевалась из макарон жёваной бумагой? А ты видел, как она ела гуся? Она вцепилась в него всеми десятью пальцами и грызла его как какая-то аборигенка из племени тумба-юмба!

– Мама, в нашем кругу таких, как Верочка, нет. У неё очень чистая и светлая душа. Она очень открытая, бесхитростная. А насчёт культуры и интеллигентности, так я её постепенно всему научу.

– Сынок, не надо думать, что ты, как Пигмалион, сможешь из уличной хабалки сделать светскую даму, – устало сказал отец. – Такое бывает только в книжках. Интеллигентность передаётся только по наследству. Она должна быть в крови. Даже если ты научишь её культурно есть и не сидеть за столом с сумкой, всё равно ты будешь краснеть на званых обедах, когда твоя жёнушка по чистоте своей душевной что-нибудь ляпнет. Сегодня тебе было стыдно перед нами. Но это можно пережить. Хуже будет, когда тебе придётся краснеть за неё перед другими людьми. Ладно, Анюта, пойдём спать. Пусть он сам ещё раз всё взвесит. А я попробую через своих знакомых узнать, кем же были её родители.