Женя Маркер - Курсанты. Путь к звёздам

– Извини, не знал. – Таранов вспомнил слова напутствия Инны Павловны сегодня вечером: «Дорожите преданностью своих друзей». Выпуск на носу, и «залететь» из-за пустяка любому курсанту можно легко. А исправить ситуацию не всегда, и не всем возможно.

– Когда-нибудь ты вспомнишь сегодняшний вечер… – Старшина отложил шариковую ручку в сторону, и взял книгу. – Не веришь ты, что есть нормальные офицеры и сержанты, а зря.

– На сегодняшний день ты у меня – ум, совесть и честь, а не КПСС. На кого мне еще здесь равняться, Толя? Не смеши народ. На Пупа? Черепа? Малешкина?

– Да. Есть командиры, которых забывают, переступив порог КПП. Здесь ты прав. А есть те, кого ты будешь вспоминать добрым словом всю свою службу. Тебе еще не с кем сравнивать.

Может быть, пока?..

Таранов сам понимал, что обилие отрицательных персонажей в училище зашкаливает для него выше любой планки. Часто он задумывался по этому поводу, и находил в себе гордыню, причем, необоснованную. Он обожал своих школьных учителей: Арона Израилевича, Ирину Юрьевну, Бориса Исакиевича, Таисию Ивановну, но не мог понять, почему военные командиры и начальники вызывают в нем неприязнь, вплоть до отвращения.

– Время течет, ничего его не остановит, и ничто не повернет обратно… Ты живешь в этом мире, и не знаешь, что будет завтра… – Он протянул Таранову книгу в синей обложке, похлопал по плечу и добавил. – Держи мой тебе подарок. Выпуск неизбежен, как крах мирового империализма. Завтра у нас тобой не будет времени общаться.

– Спасибо, дружище! – ответил Таранов, и вытащил из внутреннего кармана гимнастерки небольшой тряпочный пакет, аккуратно его развернул, и на ладони остался маленький пластмассовый юнкер. Он стоял «смирно», и крепко сжимал маленькие кулачки. Семен протянул фигурку Чарги. – Держи, старшина! Пусть и у тебя останется обо мне маленькая память…

На последнем курсе Семен начал вытачивать пластмассовые безделушки, которые ему заказывали товарищи. Кропотливая работа натфелем отвлекала от служебных проблем, изящные фигурки Дюймовочки и Данко он подарил на дни рождения Марку с Алёной, а эта – самая интересная работа – пришла к завершению сегодня утром.

Старшина и курсант обменялись подарками, пожали друг другу руки и разошлись, что бы еще раз близко встретиться через пятнадцать лет. Спустя годы, когда оба окончили академию, они встретились на юбилее училища, и вспомнили свои курсантские годы. Полковник Чаргейшвили долго командовал курсантскими взводом, батареей, дивизионом. За годы службы выпустил сотни курсантов, и все они относились к нему с уважением и благодарностью. Грузина-альбиноса любили подчиненные всех следующих выпусков, невзирая на свои курсантские шалости и выходки.

Полковник Таранов пришел к нему в канцелярию командира дивизиона выпить рюмку водки и пожать руку за мужество, умение сказать пацану – почти ровеснику – то, что не могли донести старшие офицеры. Ториэл Отариевич достал из кармана маленькую фигурку юнкера и, как всегда, спокойно и мило улыбнулся в свои уже поседевшие усы…

В небольшом синем томике под незатейливым переплётом были собраны произведения Александра Ивановича Куприна. Одна треть книги, где был напечатан роман «Юнкера», выглядела изрядно потрепанной, и меж страниц лежали бумажные закладки из конфетных оберток. Таранов открыл наугад первую, и улыбнулся знакомому обращению: «Здравия желаем, кулебяка с рисом…» Следующие обертки-закладки с подчеркнутыми карандашом предложениями напомнили ему о провале своего стихотворного творчества и спорах с командирами. Он взял в руки фантик от конфеты «Кара-кум»: «Все мы переживали козлиный период…», – прочитал Семен и ухмыльнулся, вспомнив сегодняшнюю беседу.

Таранов увлекся текстом с замечательными метафорами, принялся читать страницу за страницей, порой переворачивая несколько подряд, или вчитываясь в каждую отдельную главу. В школе, первый раз познакомившись с творчеством этого русского писателя, он не придал значения содержанию того, что читал. Его больше увлекал сюжет, хотелось быстрее узнать, чем всё в романе кончится. Сегодня хотелось вникнуть в суть.

– Куприн пишет: «Не мудрствуй лукаво, лучше учись…», – а мне эти слова вечно в одно ухо влетали, а из другого вылетали. Нужно учиться. Не только читать и запоминать. А применять на себе, прикидывать знания на окружающих, искать верное решение. Ленинский лозунг: «Учиться, учиться и учиться!» – не просто слова, это кропотливая работа. Почему я прежде этого не понимал? Сколько вождь написал томов за полвека жизни? Пятьдесят пять!!! И прожил почти столько же… И это только в опубликованном собрании сочинений! Он две толстенные книги в год выпускал статьями, тезисами, письмами. Какие же для этого нужно иметь огромные мозги? Как много учиться? Какой обладать необыкновенной работоспособностью, что бы еще организовать революцию… Он – гений. Куприн – талант. А кто – я? Могу ли я себя по ним мерить? Или только, как Маяковский, под портретами чистить? Скоро в войска. Руководить людьми. Показывать им личный пример. А я сам в себе до сих пор не уверен. Двадцать один год за спиной, а чувствую себя дураком. В марксизм-ленинизм верю, а нет уверенности в его претворении нашими людьми… Убить веру, все равно, что выбить табуретку из-под ног: прежней жизни не будет. Хотя… Вера и уверенность – разные слова, и содержанием они отличаются. Уверенность надо формировать в себе, а веру мне предлагают на каждом шагу, только выбирай: в коммунизм, в капитализм, в Бога, в дьявола, в черти что…