Ян Бирчак: Анастасия. Вся нежность века (сборник)

© Бирчакова Н., 2014

© Бирчак Я., 2014

© Shutterstock. com / Masson, обложка, 2014

© Книжный клуб «Клуб Семейного Досуга», издание на русском языке, 2014

© Hemiro Ltd, издание на русском языке, 2014

© Книжный клуб «Клуб Семейного Досуга», художественное оформление, 2014

Никакая часть данного издания не может быть скопирована или воспроизведена в любой форме без письменного разрешения издательства

«Красота спасет мир» – всем хорошо известны эти слова классика. «Мир спасет Любовь» – разве это не менее справедливое утверждение? О любви – оба романа, включенные в эту книгу.

Кинороман, или роман-сценарий, «Анастасия» – красивая легенда о чудесном спасении младшей дочери Николая II.

Порой эту историю называют одной из величайших загадок ХХ века.

Подлинные события, известные имена и реалии, которым уделяется большое внимание, и даже само спасение Анастасии – всего лишь фон, на котором ярко проявляются невероятная красота и сила любви, чувство долга, преданности и высочайшего рыцарства – всего того, что, кажется, давно ушло в небытие и теперь напрочь забыто, но на самом деле таится глубоко в каждом из нас.

Это история молодого князя Ильницкого, офицера уланского полка, которому судьба подарила способность по-настоящему любить. Во время несения службы он случайно встретился с юной царевной, и уже никто и ничто не смогло затмить ее образ в его мечтах.

Гремит революция. Николай II – уже не всемогущий царь, а всего лишь пленник в руках большевиков.

Ильницкому под видом заросшего мужика удается вырвать Анастасию из рук палачей буквально за считаные часы до расстрела. В бреду, в горячке она не узнает своего спасителя. Неужели для Анастасии князь так и останется лохматым чудовищем, которое оторвало ее от семьи и увезло неизвестно куда?

«Вся нежность века» – своеобразная фамильная сага, где тема любви – ведущая. И здесь она необычная, порой странная и непонятная, неожиданная и могучая, как сама жизнь.

Петербургский щеголь, аристократ до мозга костей, немолодой уже полковник лейб-гвардии Дамиан Ольбромский в имении захудалого степного помещика встречает ясноглазую девочку, совсем подростка, неловко вбежавшую в гостиную и замершую у порога. «Боже мой, как одета, как неловка, к тому же, пожалуй, еще и некрасива», – подумал полковник. «Впрочем, что это я? Разве я не женюсь на ней?» – пронзила вдруг отчетливая мысль.

По нелепой случайности полковник едва не стал виновником гибели своей любимой. Тогда из черной тишины надвигающегося небытия, когда раздавлено тело, а вместо лица – сплошная рана, пробился и утвердился слабенький лучик надежды: она будет жить! Но едва не ставшие для девушки роковыми колеса его экипажа – игрушка в сравнении с кровавым катком сталинской эпохи, которому могла противостоять лишь вся нежность века, воплотившаяся в двух влюбленных сердцах. Ведь даже эти «сумерки истории» озарялись неистребимым светом человеческой любви и нежности, благодаря которым появились на свет, в том числе, и мы с вами…

Ранние зимние сумерки бросают длинные тени на дорогу. Там, где только что закатилось солнце, на снегу еще лежат алые отсветы. По краю горизонта смутно угадываются очертания то ли городской окраины, то ли большой деревни. В неподвижном воздухе высоко поднимаются вдали столбы дыма из печных труб.

Слышно, как скрипят по снегу полозья саней, всхрапывая, натужно дышит уставшая лошадь. По еще неплотно накатанному снежному насту движутся простые глубокие крестьянские розвальни с впряженной в них неказистой лошадкой.

На санях, спереди на облучке, устроился с кнутом заросший по самые уши звероватого вида мужик в просторной овчине. Голову прикрывает потертая шапка с низко упавшим меховым козырьком и свободно болтающимися ушами. Сани еле тащатся, они доверху нагружены чем-то тяжелым, покрытым в несколько слоев грязной рваной рогожей в темных заскорузлых пятнах. Мужик по русскому обычаю не то чтобы поет, а мычит под нос что-то свое, что скорее напоминает прерывистый стон, чем задушевную песню.

Откуда-то издалека раздаются едва различимые глухие одиночные выстрелы.

Путешествие на ночь глядя по глухим сибирским дорогам не сулит ничего хорошего. Но мужик, по-видимому, не из трусливых, он спокоен и несуетлив.