Мария Вильчинская - Александра и Курт Сеит

Оркестр тем временем ненадолго замолчал, а потом дирижер вновь взмахнул палочкой, и по зале полилась мелодия вальса. Сладкая, тягучая, задевающая сокровенные душевные струны. Она обволакивала и качала, словно морские волны. От такой музыки хотелось плакать и улыбаться сквозь слезы.

Валентина и Костя, не говоря ни слова, обменялись взглядами, а потом ее рука легла на его погон, и они закружились в медленном томном вальсе, уносящем их куда-то в их собственный мир, существующий только для них двоих.

Петр Андреевич как раз перед этим тоже отошел и о чем-то заговорил с Шуриным отцом, а она осталась стоять на месте, ощущая себя одной-одинешенькой на всем белом свете. Конечно, она понимала, что это неправда, это всего лишь самообман, порожденный берущими за душу рыданиями скрипок и несбывшимися девичьими фантазиями.

Чего она ждала от этого бала? Что к ней, как к Наташе Ростовой, через весь зал подойдет красавец-офицер, пригласит ее на вальс и она полюбит его на всю жизнь? Но ведь это глупости, в жизни так не бывает! Да и в романах тоже ничем хорошим не заканчивается.

Шура вскинула голову, заставляя себя держаться прямо. Еще бы улыбнуться, чтобы придать себе уверенный вид, словно ее и не беспокоит, что другие девушки кружатся в этом чудесном вальсе, а она стоит одна как неприкаянная. Но она боялась, что улыбка получится слишком жалкой и только выдаст ее внутреннее смятение и неуверенность в себе.

Она еще выше подняла подбородок и с делано-равнодушным видом окинула взглядом группу людей неподалеку. Все лучше, чем смотреть на танцующих и завидовать. Какая-то очень элегантная молодая дама показалась ей знакомой, но разглядывать было неудобно, да и к тому же та как раз подала руку кавалеру и уплыла с ним в упоительном кружении вальса.

Шура скользнула делано-равнодушным взглядом по нескольким офицерам, но тут один из них вдруг обернулся, словно что-то почувствовал, и она, встретившись с ним глазами, вздрогнула, как от электрического тока. Сердце пропустило удар.

Несколько мгновений они, нарушая все приличия, смотрели друг на друга не отрываясь. Мир застыл. Казалось, музыка замолчала, пары остановились, все кругом исчезло, провалилось куда-то в бездну, свет потемнел. Не было ничего и никого, кроме высокого молодого человека, чей огненный взгляд проникал в самое ее сердце.

Сеит.

А она-то самоуверенно считала, что сумела его забыть.

Забыть? О, нет, она помнит все до последней детали. Скрип снега под сапожками, далекий перезвон колоколов, щиплющий щеки мороз, жар натопленной комнаты, стук захлопнувшейся двери и… обжигающий губы поцелуй…

– Александра, – голос отца прорвался сквозь окутывающий ее туман и заставил вернуться к реальности. Шура очнулась от оцепенения и повернулась, надеясь, что ее щеки не слишком пылают.

– Да, папа.

– Ты знакома с поручиком Ивашковым?

Смутно знакомый молодой человек поклонился и сказал что-то о том, что учился вместе с ее братом. Шура кивнула и произнесла несколько приличествующих случаю вежливых слов, краем глаза успев заметить, что Сеит отделился от группы офицеров, сделал несколько шагов в ее сторону, но остановился.

Боже, а если он подойдет? Что ей делать? Изобразить, что не узнала? Или узнать и вежливо поздороваться, как с любым другим знакомым? А сумеет ли она держаться спокойно и естественно, если у нее и сейчас при виде него сердце бьется как сумасшедшее? Что же будет, когда он подойдет, заговорит…

Она вдруг испуганно сообразила, что этот молодой человек, как его там… Ивашков – что-то говорит ей. Господи, как он не вовремя явился. Чего он от нее хочет?

Шура попыталась сосредоточиться – ведь слышала же она хоть слово из того, что он сказал. Танец? Ну конечно, он приглашает ее на танец! Теперь она уже посмотрела на поручика с искренней благодарностью и, улыбнувшись, протянула руку.

– Буду очень рада.

Она на самом деле была рада, и не только тому, что он пригласил ее танцевать, чего она конечно же хотела, как любая другая девушка. Но главное, этот танец сейчас должен был помочь ей развеять туман, в который ее погрузила неожиданная встреча с Сеитом, успокоить, дать возможность сохранить лицо, наконец.

Ивашков танцевал довольно хорошо, держал ее ловко, вел за собой и одновременно успевал поддерживать легкий, ни к чему не обязывающий разговор. Шура в ответ рассеянно улыбалась, все еще во власти своих мыслей, воспоминаний и сомнений, но постепенно успокаиваясь и приобретая прежнюю если не уверенность, то хотя бы сдержанное достоинство.