Эльвира Смелик - Скажи, Лиса!

Пике и мертвая петля. Я втрескалась в имя.

Увидела я свою мечту гораздо позже. Вытаращилась во все глаза и с радостью поняла: недаром меня так шарахнуло сочетание этих звуков.

Петя Самолетов.

Он весь такой большой. И высокий, и в плечах широкий, и не худенький – крепкий. Он занимается, кажется, рукопашным боем. Или дзюдо? Не скажешь, что красавец, но такой… как надо. С волевым подбородком. Серьезный и ясноглазый.

Петя Самолетов.

Ой! Только сейчас заметила, что обе мои симпатии имеют фамилии на букву «С».

Случайность или закономерность?

Громко замурлыкал домофон, обещая нежданных гостей.

Кого это несет?

Светка сейчас в музыкалке. Она хоть и вопит время от времени, делая ужасное лицо: «Задолбало меня это пианино!» – но музыку любит и играет с удовольствием, даже с упоением. Я видела.

Играет и сама перевоплощается в звуки. Плавные и резкие, грубые и нежные. Пальцы быстро перебирают клавиши. Будто и не заученно, будто по наитию. И Светка становится волшебницей, способной превратить громоздкий деревянный ящик с набором металлических тросов в нечто неосязаемое и певучее.

Но если не Светка, тогда кто? Врача я не вызывала. Толику без мамы тут делать нечего. Не иначе Судьба!

Я поскакала в прихожую, схватила трубку.

– Да?

– Можно к тебе? – спросила Судьба мужским голосом. Точнее, мальчишеским. Нет, юношеским.

– А ты кто?

– Тимофей. Помнишь?

Очень даже хорошо помню.

– Опять оказался не в том месте и ищешь, где бы спрятаться?

– Нет. Просто мне у тебя понравилось.

– А-а-а! – как обычно, протянула я.

Хорошо, что есть такое междометие. Вроде бы не несущее никакого смысла, но в то же время жутко содержательное и многозначительное. А главное, тянуть его можно бесконечно, выкраивая время для раздумий.

Только я все равно ничего не надумала, стояла и молчала и собиралась с мыслями. То есть искала в своей голове хоть одну разумную мысль, которая подсказала бы мне, что делать.

– Так можно? – прозвучало тихо и ненавязчиво.

И мне сразу представилось, как Тимофей, одинокий и грустный, торчит у дверей подъезда. А глаза при этом, наверное, такие же, как у кота в сапогах из мультика про Шрека.

Мысли – предатели! Зато сердце со своей чувствительностью тут как тут. Тук-тук-тук.

– Ладно.

И домофон защебетал, гостеприимно приглашая войти.

– Ты что-то забыл в прошлый раз? – продолжился разговор у порога.

– Нет. Ничего. Ты одна? – Тимофей устремил взгляд в глубь квартиры.

– Одна. Но я могу громко заорать и позвать соседей.

– Зачем? – не на шутку озадачился гость.

– На всякий случай.

– Опять считаешь меня маньяком-убийцей?

– Может, уже и не маньяком. Но наркотики тоже до добра не доводят.

– Какие наркотики?

Попытка изобразить неведение и невинность.

– А менты за тобой бежали, типа – автограф хотели взять?

Тимофей резко изменился: помрачнел и словно ощетинился, выпустил колючки: «Не трогай меня! Я сам по себе!»

– Твое-то какое дело?

– Конечно. Ты находишься в моей квартире, и – какое мне дело?

– Могу уйти! – пригрозил. А сам даже не шевельнулся, не посмотрел в сторону двери.

Мне стало его жалко. Не знаю почему. Вроде никаких явных причин не было. Не выглядел он ни несчастным, ни подавленным, ни обиженным. Но ведь и ежики не убегают со всех ног, а сворачиваются в колкий опасный клубок не оттого, что такие смелые и самоуверенные.

И тогда я спросила:

– Есть хочешь?

Тимофей удивился:

– Слушай, а вообще можно логически вывести, что ты в следующий момент скажешь?

– Значит, не хочешь?

Он усмехнулся, качнул головой:

– Я такого не говорил.

В холодильнике нашлись заранее приготовленные мамой макароны и котлеты в непривычно большом количестве. К чему бы это? Наша маленькая семья готова вот-вот увеличиться?

Если бы не присутствие Грачева, я бы обязательно поразмышляла над этим. А сейчас – ладно, подумаю потом. И переживать буду потом. Но лишнюю порцию я с удовольствием скормила Тимофею.