Эльвира Смелик: Скажи, Лиса!

– Балкона у нас нет.

Далее пауза. Нарочито затянутая.

– Лоджия. Сосед сверху на своей курит. Могу свалить на него.

Впустит ли нормальная девушка предполагаемого маньяка-убийцу, за которым гонится полиция, в свою квартиру?

Я впустила. Но я – нормальная. Точнее, адекватная.

Почти.

Вместо того чтобы просто топать на лоджию, Тимофей решил изобразить из себя галантного кавалера. Достал сигарету и благосклонно протянул мне:

– Ты будешь?

– Фу-у! – выдохнула я. – Не переношу запаха табака!

Наверное, это тоже условный рефлекс, выработанный у меня мамой. Случайно. Или нарочно.

Заметив кого-либо с дымящейся сигаретой в радиусе пяти метров, мама начинала демонстративно махать руками, с отвращением морщиться и кашлять. Вполне натурально. И теперь то же происходит со мной.

Еще я подумала вот о чем:

– А не боишься, что менты тебя снизу увидят и опять придут?

Тимофей в ответ презрительно хмыкнул.

– Откуда они узнают, что это я? Они меня и тогда-то не слишком разглядели. А тут тем более. Темно, пятый этаж, застекленная лоджия. Я же не собираюсь через край свешиваться.

– Как знаешь.

Я-то прекрасно понимала, что дверь все равно никому не отопру. Пусть думают, что ошиблись в расчетах, а у нас дома никого нет.

– Только открой раму пошире. Чтобы никакого запаха не осталось.

Тимофей послушно кивнул и скрылся за стеклянной дверью.

Вернулся он как-то уж чересчур довольный жизнью, спросил, широко улыбаясь:

– А почему Лиса?

По-настоящему меня зовут Алиса. Но и Лиса – тоже настоящее. Так меня называют друзья, одноклассники, хорошие знакомые, родные. Хотя родственники обычно выбирают уменьшительно-ласкательные варианты.

Недруги и не слишком близкие люди обращаются ко мне правильно, по имени или по фамилии. Например, учителя. Они, конечно, не враги и по большей части вполне приятные люди, но вот близкими они никогда не будут.

Интересно, учителей волнует то, что они и ученики – это почти всегда VS?

Алисой назвала меня мама. В честь своих любимых с детства литературных героинь: Алисы Кира Булычева и кэрролловской Алисы. Думаю, со второй она попала в точку.

«Вот это упала так упала! – подумала Алиса. – Упасть с лестницы теперь для меня пара пустяков. А наши решат, что я ужасно смелая».

Весь оставшийся вечер я решала, почему впустила Тимофея в квартиру. Ладно – в предбанник. Я же тогда думала, что он в беде. А вот потом? Когда узнала, что он сам – беда? Потому что он меня очаровал?

Ерунда! Он, конечно, парень, но я сразу отказалась воспринимать его как героя моих романтических историй. Место было занято.

Потому что я – глупая и легкомысленная? Или вся такая жутко проницательная и вижу людей насквозь?

Тоже ерунда. Просто я верю в свое светлое будущее. Ну-у-у, что ничего плохого со мной случиться не может.

Напрасно?

Наутро по школе ходили слухи о том, что вчера полиция накрыла какую-то точку, где продавали наркотики. В основном школьникам и студентам. Именно в нашем районе. Совсем рядом. И я поняла, в каком это не том месте оказался вчера Тимофей и почему ему пришлось удирать и прятаться. А еще поняла, откуда взялись на нашей лоджии довольство жизнью и запасы широких улыбок. И стало досадно. Зачем он?

А слухи доползли до кабинета директора и вылились на третьем уроке в длинную радиопередачу о вреде наркотиков и профилактике наркомании среди подростков.

Деланно взволнованный голос вещал что-то неудобоваримое типа:

«Подростковая наркомания развивается из-за воздействия на подростка социально-психологических факторов, которое еще более усиливается при наличии неблагоприятного биологического фона. Например, алкоголизма или наркомании у родителей, неустойчивого характера самого молодого человека и тому подобное. К тому же наркомания именно у подростков тяжело лечится. Это связано с тем, что подростки редко дают добровольное согласие на принудительное лечение, а если и дают, то только для того, чтобы избежать других неприятностей. Они рассматривают подобное лечение как форму наказания, и большинство пациентов снова начинают принимать наркотики в течение последующего года. Ведь специальных средств, подавляющих влечение к наркотикам, не существует и в наше время».