Чак Паланик - Сочини что-нибудь

У Кевина Клейтона аж дыхание перехватило. Вот это подвиг! Он вообразил, как спасает из клиники Минди, но она была как давно забытая шутка – нечто, что прежде могло запросто рассмешить, а теперь утратило над ним эту власть.

К началу пятой недели ребята практически простились с надеждой. Даже лазерная указка светила не так ярко. Кевин же не покидал вахты, на которой компанию ему составляла Шкодина. В то время как остальные спали в теплых постельках, колени у Кевина ныли от стояния на голом полу. Руки дрожали от холода, пока он высверкивал обращение к пустоте: тире, тире-тире, точка, точка-точка-точка, – кусая язык, чтобы не заснуть. Изможденный, он не бросал надежды.

В темноте делился планами со Шкодиной – о том, на что пойдут его двадцать тысяч. Они с Минди сбегут; уедут в закат и найдут какое-нибудь местечко. Первым же делом родят близняшек и оставят их себе.

Шкодина не ответила, и Кевин умолк. Ночное бдение с ней на пару, в темноте, разговоры… все это ему кое-что напомнило. Кое-что из школы, одну книгу: в ней мальчик сбежал вместе с беглым рабом, в стародавние времена. Они сплавлялись по Миссисипи на плоту. Сама книга вывела понятие тоски смертной на новый уровень. Раб всю дорогу прогонял какую-то ерунду, отчего казался Кевину просто неграмотным идиотом.

Смеха ради Кевин рассказал Шкодине про затею с песчанками. Уж кто-кто, а она должна была рассмеяться.

Шкодина, однако, тихо на него уставилась. Скривив презрительно уголок рта, покачала головой, мол, ну ты и придурок.

Собравшись с духом, и не глядя Шкодине в глаза, Кевин спросил:

– Ты не боишься попасть в ад?

Он продолжал посылать в океан ночи закодированный сигнал.

Шкодина зевнула.

– Не пойми неправильно, – она мрачно хихикнула, – но для меня попасть в ад – это угодить на небеса и остаток вечности притворяться нормальной.

После обеда они вновь забурились во внутренности Бэтси. Теперь – по крайней мере, Кевину – было трудно перебирать ее потроха, зная, что некогда это был живой человек. К тому времени Капитан снял почти все швы; труп словно сдулся, растекся по столу. Весь, кроме головы. Бэтси походила на коврик из тигровой шкуры. Глядя на облепленную мухами голову, Кевин вспомнил еще одну книгу из школьной программы: что-то там про школьников, которые в результате авиакатастрофы оказались на необитаемом острове. Такое – при наличии выбора – добровольно читать-то не станешь, и Кевин после проверочной работы из всех деталей запомнил только мух и разбитые очки. Сегодня он один из всех заключенных лечебницы знал о несчастной и пылкой любви Шкодины и Замши.

От трупа, считай, ничего не осталось: промаринованные органы, сердце и желудок, прочие внутренности – все перемешалось. Арахис собирался устроить проверку познаний в анатомии, и мальчики пометили некоторые органы. Где печень, запомнить было проще простого, зато селезенку – скользкий неприметный комок – кто-то, кто бывал тут прежде, подписал несмываемым маркером. На другом куске плоти накарябали «поджелудочная».

На внутренней стенке брюшной полости имелась подпись: «Тут был Рэймонд» и дата, за два месяца до этого.

В неприметных уголках и складках неизвестный записал комбинации из четырех чисел. На задней поверхности мочевого пузыря: 4-1-7-9. За сердцем: 2-8-2-6. Что значат эти числа, Кевин не понял, зато увидел, как Шкодина беззвучно их повторяет.

Где-то на шестой неделе батарейки в указке сели.

Не теряя времени, Шкодина растолкала Брейнерда и потребовала у него батарейки из часов. Когда тот спросил: для чего? – она прошептала:

– Чтобы нас отсюда вытащили!

Следом случилась самая тихая драка за всю историю человечества: молча и жестоко Брейнерд и Шкодина сцепились на полу, душили и били, мутузили друг друга кулаками, удары от которых глушила фланелевая пижама. Бесшумно капала кровь из разбитых носов. Дважды казалось, что Брейнерд повержен, но только Шкодина принималась снимать у него часы с руки, как он собирался с силами и давал отпор. В ход пошли локти и колени, а когда Шкодина врезала Брейнерду лбом по носу, тот упал и больше не поднялся.

Победительница сняла с руки поверженного противника часы, вскрыла заднюю панель и, глядя на остальных с вызовом, вытряхнула на ладонь батарейки – словно пули из револьверного барабана. Зарядив ими указку, она стоически отнесла ее Кевину. Еще через три ночи Шкодина разбудила Свинью-пирата и потребовала отдать батарейки от «Геймбоя». Глядя на ее фингалы, тот не стал возникать.