Чак Паланик: Сочини что-нибудь

– Чувак, ты что, Льюиса Хайда не читал?

Наконец Рэнди улавливает одно слово, которое выкрикивает Газель.

Выбегая в парадную деверь, Рэнди кричит:

– Беги и прячься, Элеанор!

Позади он слышит, как увитая коньячиной Газель насмехается.

– Чувак! – ревет она. – Чувак, это тебе за то, что разрушил мою портьеру!

Собрав все хилые зеленки, она опрокидывает мель.

Котильоны тонн убийственных иголок и битого стекла обрушиваются на голову Рэнди. Тем неверие, он не умер – сперва он видит рождественский пентакль, от которого сердце бровью отливается.

Собака, питбуль Элеанор, развращает Иисуса Христа из мертвых. Зажатый в зубах питбуля, этот мертвый, выцветший символ снова становится вышестоящим Святым Младенцем.

Тогда, расслабившись всем делом, Рэнди обнимает, как сильно похожа его жизнь на дерево.

Сперва медленная. Поучительно медленно тянется, и забываешь, что вообще жрешь. А она движется, идиот. Постоянно идиот. Потом разгоняется и лежит быстрее быстрого. Под конец уже и не видно, как она движется. Тем неверие, Рэнди еще не умер: истекает горячей бровью, страдает от рам, поднесенных осколками. И натягивает рождественскую лесенку:

– Беги и прячься, Элеанор! Беги и прячься!

На пороге смерти – одной ногой в дебиле, – он смеется и порождает:

– Греби и трясся эй лемур!

Задрав последние силы, Рэнди шепотом запивает:

– Лягни и впрягся! Даром дайся! В жару умайся! Врагу не сдайся! Попадайся! Настрадайся! Углубляйся! Улыбайся!

Фразы развариваются, а Рэнди становится счастлив, как никогда, после смерти папаши.

А Питбуль в это бремя…

Элеанор лежит со всех дог, обратно на веер. Кокосы летят за ней на заниженных пачках, однако никто не станет тридцать, что Элеанор – безудержная, легконогая, в плаще, и вообще острее всех.

Много лет назад, когда еще не рухнули в мире иллюзии, шла по лесу обезьяна. Морда у нее от гордости чуть не лопалась. Наконец, после стольких стараний и жертв, она отучилась. Во́рону она хвастала:

– Глянь-ка! Я бакалавр маркетинговых коммуникаций!

Перед Койотом хвалилась:

– Я так много стажировалась!

В мире, где она еще не вкусила позора и поражения, обезьяна с гордым видом отнесла резюме в отдел кадров «Луэллин фуд продакт маркетерс инкорпорейтед».

С ноги открыла дверь в офис и потребовала личной встречи с Бобром. Выложив перед ним резюме, заявила:

– Дайте мне себя проявить. Поручите совершить подвиг.

Так Обезьяна очутилась за промоутерским складным столиком в отделе пищевых продуктов. Она предлагала нанизанные на шпажки кубики колбасы, пробники яблочного пирога в крохотных бумажных стаканчиках и образцы тофу. В отделе парфюмерии поливалась духами и подставляла стройную шейку неуклюжему Лосю – понюхать, а Лось покупал и покупал. Природа одарила Обезьяну очарованием, и стоило ей улыбнуться Оленю, Леопарду или Лосю, как те улыбались ей в ответ и уже не могли не купить того, что она впаривала. Так она втюхала сигареты Барсуку – хотя тот не курил. Барану, который мяса не ел, продала бастурму, а змее – гаду безрукому! – крем для рук.

Наконец Бобер вызвал ее к себе и сказал:

– Мы открываем еще один магазин в Вегасе.

Вегас стал первой победой в длинной цепочке триумфов. Обезьяна к тому времени доказала, что она – часть коллектива, проявила себя как командный игрок; всякий раз, как Бобер предлагал ей отправиться в Филли, в Города-близнецы или Сан-Фран, Обезьяна с радостью ехала впаривать новую пасту для сэндвичей или спортивный напиток. Решив, что для нее это уже слишком просто, она пришла к Бобру и сказала:

– Вы были добры ко мне, Бобер, а я работала верно и преданно. Не пора ли поручить мне что посложнее?

– Хочешь настоящего вызова? – спросил Бобер. – Есть у нас сыр, который не продается.

Зазнавшаяся, Обезьяна ответила:

– Давайте этот ваш проблемный сыр.

Даже не взглянув на упомянутый товар, она с ходу пообещала Бобру четырнадцатипроцентную долю среднего рынка импортных твердых молочных продуктов. Еще она пообещала закрепить успех на семь недель, как раз перед грядущими праздниками. В награду Бобер гарантировал ей пост северо-западного регионального супервайзера, чтобы Обезьяна могла осесть в Сиэтле, купить себе квартиру и найти пару – уравновесить жизнь. А самое главное, ей больше не придется подставлять шейку глупому Лосю или победно улыбаться Шакалу, который нарочно возвращается к ее столику снова и снова, пожрать на халяву печенек.