Катрин Панколь - Новое платье Леони

Тюрке рыдал в своей коляске. Он был в рваных джинсах, изуродованные артритом руки держал на коленях. Лицо, словно высеченное из камня, пересекали горестные бороздки морщин, по которым лились ручьи слез. В правой руке он сжимал фотографию Рэя.

Когда гроб с телом опустили в могилу, он сложился пополам и завопил: «Это все она! Это она его убила! Это она виновата!» На него смотрели с жалостью, знаками призывали замолчать. И тут он заверещал еще громче: «Это она в меня стреляла! Это все она!» Толпа начала перешептываться: «Пусть он замолчит, пусть он замолчит! Какое непристойное поведение!» Тюрке, отчаявшись, повернулся на коляске спиной к могиле.

Стелла сперва не хотела идти на похороны, но потом решила, что оставлять мать одну негоже. Просто невозможно.

Она оделась во все белое.

Адриан стоял рядом с ней. Он тоже был в темных очках.

Когда церемония закончилась, череда плакальщиков потянулась к вдове и сиротке с утешениями.

Стелла молча пожимала одну руку за другой. Не благодарила.

Адриан огляделся вокруг. Погода была отличная, жара спадала. Свежий ветерок вздымал черные юбки. Могила была завалена цветами и венками, вокруг стояли люди, перешептываясь между собой. Он услышал, как одна женщина сказала: «Правду мы все равно никогда не узнаем, но он был смелым парнем, с этим не поспоришь».

Адриану тоже пожимали руку. Отныне он стал членом семьи. «Это у нас как свадьба, – подумал он, – такая странная свадьба, где все гости в черном и всхлипывают в платочки».

Больше ему никогда не придется приходить домой по подземному ходу. Накануне к ним зашел Эдмон Куртуа и принес его документы: «Ты теперь свободен, Адриан, ты можешь возвратиться на работу в «Железку», если хочешь, мы всегда будем тебе рады».

Стелла поблагодарила его. Эдмон опустил глаза и попробовал объясниться:

– У нас все получится, обещаю тебе. Я это дело так не оставлю. Жюли мне все рассказала. Ты – очень сильный человек, я горжусь тобой.

Стелла ничего не ответила.

Фернанды на похоронах не было. Она отказывалась верить, что ее сын погиб. Неправда! Это какая-то хитрость! Он еще вернется! Он всех поразит своим возвращением.

Она разбила радиоприемник, швырнув его на землю. «Все ложь! – орала она с кровати. – Все сплошная ложь! Люди просто завидуют. Они хотят, чтобы он умер, потому что он выше, лучше их, но мой сын не может умереть! Он вернется, я знаю, я ведь его мать!»

Ей подобрали дом престарелых, где она спокойно дожила бы свой век.

Когда все разошлись, могильщики получили деньги и кладбище опустело, Стелла подошла к Амине и Жюли.

Они втроем взялись за руки.

– Все кончилось, – сказала Жюли. – Кошмар кончился.

На следующий день после похорон Жозефина позвонила Стелле и попросила позволения поговорить с Леони.

Стелла протянула матери телефон, а Сюзон жестом позвала за собой во двор, чтобы не мешать разговору.

– Кто это еще? – шепотом спросила Сюзон. – Кто-то из Сен-Шалана? Ох, как же надоели, трезвонят и трезвонят!

– Пойдем со мной, я тебе все объясню. Давай соберем салат, если слизни еще не все сожрали.

Когда Стелла и Сюзон вернулись на кухню, Леони стояла возле раковины и мыла посуду после обеда.

– Да брось, мам! Мы с Сюзон сейчас этим займемся.

– Но я ведь не сахарная, детка моя, – ответила Леони, обернувшись.

Она улыбнулась, и ее улыбка была вполне живая. Не та прежняя, отсутствующая улыбка, словно приклеенная к губам, потому что так надо.

– Я хорошо поболтала с Жозефиной Кортес. Мы говорили о Люсьене. О письме. Она говорит, что он любил меня…

– Ну и…? – тревожно спросила Стелла.

– И мы договорились увидеться. Это точно. Она приедет сюда или я съезжу в Париж. Мне очень хотелось бы съездить в Париж. Мне нужно купить платье и туфли. И пальто… Я хочу быть достойна его памяти!

Тут она погрустнела и вздохнула:

– Только вот у меня нет денег! Как же быть? Не хотелось бы, чтобы ей было за меня стыдно.

– Что-нибудь придумаем, не волнуйся. Ты у нас будешь самая красивая и красотой своей Париж покоришь!

Но Леони недолго пришлось сокрушаться, что ей нечего надеть.

Она получила наследство.

Все деньги Рэя Валенти.

У нотариуса она была так поражена, что несколько минут сидела с открытым ртом, не в силах вымолвить ни слова.

– И это все мне? Это мне? – повторила она несколько раз.

– Да, мадам Валенти. Вы наследуете все. И муж оставил вам очень немалую сумму, между прочим!

Когда до нее наконец дошло, она встала, поблагодарила нотариуса, взяла Стеллу за руку и спросила: