Тема: Введение в бой радара
Согласно полученным разведывательным данным, противник на нашем театре военных действий ввел в бой радарную установку «Цимбелин» французского производ ства. В этой связи предписывается в срочном порядке собрать и передать в Главный штаб любую информацию, касающуюся указанного радара, для принятия мер по…
Когда штабная машинистка ударами пальцев набивала черные буквы этого распоряжения на белую бумагу, она, возможно, не догадывалась, что через два-три дня эти слова, подобно буре, разметают и нашу жизнь, и нашу войну…
– Согласен?.. Согласен?.. Четыре дня всего лишь!
Печальное сияние горящего нефтезавода освещало его лицо, делая блеск искусственного глаза еще более дерзким, чем обычно.
Дважды – неожиданное пробуждение! Первый раз меня разбудил ахнувший взрыв бензохранилища, в которое наконец угодили прямым попаданием. И миллионы литров горючего, словно огненный гриб, взлетели к небесам. Я спал на бетонной крыше, и кожа лица почувствовала жар этого пламени, слепящий его свет пробился сквозь веки.
И вот второй раз… Я засекал вражеские орудийные позиции, и меня сморил сон, из которого толчком руки вырвал меня Парвиз. А ведь ничто меня так не мучает, как недосып, и господин Гасем, командир прибрежного укрепрайона, знал это и по возможности щадил меня.
– Ну как, ты с уловом?
– Парви-из… – застонал я. – Не видишь, что я сплю?
Я сел, ничего не соображая. Кирпичный бортик по периметру крыши был достаточно высок, чтобы скрывать нас от врага.
Парвиз тоже сидел на корточках рядом со мной, и вот он начал массировать мои плечи.
– Тебе семнадцать, мужчина уже! Должен бодрствовать – ты ведь наблюдатель! А ты дрыхнешь напропалую…
Я понял, на что он намекает: на ту похвалу, которой удостоил меня господин Гасем, сказав недавно: «Молодец! Вот теперь ты становишься настоящим мужчиной!»
Я ничего не ответил Парвизу. От начала ночи и до того, как уснул, сколько вражеских орудий я засек?
Там, по ту сторону реки, за пальмовой рощей, из одной из сотен кротовых кучек – вражеских земляных укреплений – выдвигался орудийный ствол и делал выстрел, а я в полной тишине напрягал зрение и, как только замечал эту неяркую вспышку, нажимал на пуск секундомера и потом весь обращался в слух.
Через несколько мгновений, когда до моих ушей долетал гром выстрела, я останавливал бег стрелки. Затем, умножив полученное время на скорость звука (333 метра в секунду), я получал эту страшную дистанцию, начинающуюся от одного из зарытых в землю вражеских орудий, идущую по прямой над пальмовой рощей и над пограничной рекой и заканчивающуюся в точке моего секундомера.
В тетрадь в кожаном переплете, оставшуюся от моего отца, я заносил результаты, а назавтра, при полном свете дня, предстояло пометить орудия на карте.
– Ну, что молчишь? – Парвиз перестал массировать мои плечи. – Спрашиваю: поймал что-нибудь? Я вон двух поймал, покрупнее прежних! Пойдем, глянешь на них. Они в бочке.
– Парвиз, дорогой мой! Дай поспать! Я к утру встану, еще буду наблюдать.
– Ну ладно, валяйся!
Но он тем не менее не уходил.
«Чего ему нужно? Еще двух, говорит, поймал…»
В те ночи, когда боев было меньше, Парвиз спускался в тот длинный проем, что тянулся вдоль причалов, позади громадных портовых кранов. Там были уложены трубы нефтепроводов, и там он находил путь к воде. Трубы были укреплены ниже причалов, но выше уровня реки, и здесь Парвиз облюбовал себе место, безопасное от вражеского обстрела, сидя в котором, он мог спокойно удить рыбу.
Первое время, наживив крючок шариком теста, он, полный надежд, забрасывал удочку и ждал поклевку. Но с началом войны река наполнилась голодными акулами, у которых не стало теперь пищевых отходов с проходящих судов, а потому не брезговали они и его тестом. И вместо съедобной рыбы крючок хватали одни акулы – и отрывали его напрочь. Парвиз и решил, следовательно, вылавливать акул, чтобы таким образом, как он представлял, хоть немного восстановить биобаланс в реке.
Трудность была лишь в том, чтобы найти леску, способную противостоять бритвам акульих зубов. Проблему эту Парвиз решил, взяв тросик в одном из разбитых осветительных снарядов. Это была стальная проволока маленького диаметра, длиной около полуметра, к которой он прикрепил специальный акулий крючок. Остальную часть лесы изготовил из корабельного каната. Сначала разъял его на слои, а потом, взяв три жгута, сплел их наподобие девичьей косы.
Читать дальше