Хабиб Ахмад-заде - Хроники блокадного города

Одна секунда

Вот последняя секунда нашей дружбы. О чем ты думаешь в это последнее мгновение своей жизни? О своей невесте, которая простилась с тобой в самый последний момент? О своей матери? О прохладном воздухе? Ничего не поделаешь! Мой взгляд прикован к месту взрыва, ты оказался в фокусе подзорной трубы, и в эту долю секунды раздался свист снаряда… и… Вот все и кончено. Взрыв произошел именно там, где нужно, все заволокло дымом, и ты скрылся в облаке пыли. Я жду, когда рассеется пыль. Последующие мгновения для меня не будут играть никакой роли, однако для тебя, если ты не погибнешь сразу, если окажешься раненым. они станут решающими… Каждую секунду твоя кровь будет литься все сильнее… Я знаю, о чем ты думаешь именно в эту минуту… О том, чтобы твои товарищи помогли тебе. Однако если всё кончено и твой дух устремился ввысь, то ты уже узнал обо всем. Обо всем, что я говорил… А сейчас твои товарищи уже на перекрестке. Так будут ли они спешить к тебе на помощь или издалека станут смотреть на то, как ты истекаешь кровью и постепенно отдаешь Богу душу? Я бы тоже хотел поспешить тебе на помощь… Пойми меня правильно. Я хотел бы этого не ради твоего спасения… Дело в том, что я не рассказал тебе всех подробностей нашей тактики… Сейчас в миномет заряжен уже третий снаряд, чтобы и твои товарищи разделили твою судьбу.

Дым рассеялся, и ты неподвижно лежишь на земле. Твои товарищи наблюдают за всем издалека. Ты стал очередной жертвой, попавшейся на этот крючок, а мне осталось дожидаться твоих сослуживцев, чтобы израсходовать на них третье и последнее «орлиное перо».

И снова еще одна секунда

Вот последняя секунда нашей с тобой дружбы. О чем ты думаешь в это последнее мгновение своей жизни? Ты можешь представить себе, что я думаю во время выстрела одного снаряда, всего лишь одного снаряда? Я размышляю, откуда ты родом? Кто сейчас думает о тебе? И это мне приходится делать каждый день – размышлять о каждом из вас, когда вы проходите по этой дороге. А задумывался ли ты хотя бы на мгновение о моей матери, перед тем как выпускать тысячи своих снарядов? Почему же вы так болезненно относитесь к выстрелам этих трех? Сопоставьте эти три снаряда, выпущенные с глубокими рассуждениями, с тысячами снарядов, выстреленных необдуманно. Если бы вы их не выпустили, никогда бы не было тех трех снарядов. Мой взгляд прикован к месту взрыва. Ты оказался в объективе подзорной трубы, и в эту долю секунды… Что случилось? Почему ты пригнулся к земле? На что ты смотришь? На неразорвавшийся снаряд? Так он опять не разорвался! Сейчас даю тебе пять секунд, чтобы ты вскочил с места и дал деру, а то я опять нажму кнопку рации, чтобы тебя накрыло третьим снарядом.

Я нажал хронометр… Раз, два, три, четыре… Беги быстрее! Слава Богу! Шевели мозгами! Я сказал это не ради того, чтобы ты убежал быстрее своего назначенного срока. Моему третьему снаряду нужно семнадцать секунд, и если ты убежишь позже, возможно, после твоего бегства он ударит в пустое место… Сейчас, обливаясь потом, ты побежишь к своим товарищам… без рюкзака, который так и остался лежать на земле. Теперь ты видел смерть собственными глазами. Сегодня вечером, когда ты будешь нажимать на курок, подумаешь ли ты о матерях солдат на нашем берегу реки? Разумеется… Значит, ты прекрасно понял, что тебе хотели сказать. Дрожа от страха смерти, ты поведаешь обо всем своим товарищам… Ты сработаешь, как снаряд, начиненный листовками, которые опять через несколько дней полетят на ваши головы. и, возможно, опасаясь за свою жизнь, ты возьмешь одну из этих охранных грамот. Как бы там ни было, я опять буду ждать, чтобы у дороги… кто-нибудь высадился… быть может, через пару дней… опять ты, мой друг…

Чудеса, да и только. Я совсем ничего не знал. Ты сам видел, как его увезли на скорой помощи?.. Конечно же, я был с ним знаком. Это было много лет тому назад. Но я видел его совсем недавно. Иногда странные мысли в голову приходят. Ай да детство. Ничего. Отстань. Хватит упрямиться. Тебе делать, что ли, нечего? Хочешь время убить? Нет, отстань. Ладно, приятель, расскажу, хорошо.

Это было много лет тому назад. Все началось еще тогда, когда мы были детьми. Да, детьми. В детстве мы очень любили играть, очень. Всякий раз, когда мой отец ездил в Арабские Эмираты, он привозил мне… не знаю… например, разные там игрушечные пушки, ружья, танки, машинки – одним словом, много разного, всего и не упомнишь. Ночью, когда отец возвращался из поездки, он тихонько заходил ко мне и клал на подушку все свои подарки. Даже, может, и целовал меня. Но я ничего этого не понимал, то есть, не знаю, да не смейся ты. Одним словом, как-то раз, когда отец опять уехал, я заглянул в тот самый универмаг с огромными витринами, забитыми иностранными товарами. Их каждый день привозили из Кувейта такие же люди, как и мой папа, и выгружали на пристани. Духи, одеколоны, джинсы Lee, ботинки Clarks, футболки Easy и столько игрушек, сколько не было даже у сына нашего соседа хаджи [6] Хаджи – почетное звание мусульманина, который совершил паломничество (хадж) к одной из мусульманских святынь. . Столько там было самых разных игрушек – и девчачьих, и мальчишеских! Да ладно бы с девчачьими, для мальчишек было все что угодно, да и не только в витрине одного магазина, а наверное, семи или восьми. Но черт бы побрал ту игрушку, от которых столько несчастья. Однако когда я увидел ее впервые, то просто ошалел. Мне кажется, у меня при этом был такой вид, что толстый хозяин магазина сердито подошел ко мне и сказал: «Мальчик, уходи-ка отсюда». Я испугался и пошел дальше, но даже вечером, когда мать постелила мне постель на плоской крыше дома [7] Многие дома в Иране имеют плоскую крышу, где, как на открытой веранде, люди часто спят в жаркое время года. , мне казалось, что я вижу ее в небе. Я хорошо помню, как изображал рукой летящий в воздухе самолет, и шум нашего огромного нефтеперерабатывающего завода сливался с жужжанием игрушечных моторчиков. Я опускал вниз кончики пальцев, и мой самолет несся к земле, издавая при этом характерный звук, а когда он поднимался вверх, звук был уже совершенно другим. Всякий раз перед сном я мечтал лишь о том, чтобы на этот раз отец привез мне самолет. С того момента я каждый день, возвращаясь из школы, сворачивал в сторону, заходил в универмаг и рассматривал тот самый самолет, подвешенный к потолку витрины. Мысль о том, чтобы поскорей получить эту игрушку, терзала меня все больше.